Особенно,... 
8 
— Эндрюс — девичья фамилия моей матери. На самом деле я Белла Сорос. Таррант никогда не взял бы меня на работу, зная, чья я дочь. Моя мама просила Тарранта предоставить моему больному отцу хоть какую-то работу в компании, но он сказал, чтобы она проваливала прочь.
— До чего же мил мой папочка!
Выражение его лица поселило слабую надежду в душе Беллы.
— Ты понимаешь, почему я так действую?
— Конечно. Я понимаю тебя, но не одобряю, — он поднял бровь.
Белле требовалось всего несколько дней, чтобы заполучить желаемое.
— Ты не выдашь меня? — прошептала она.
— Я уже сказал, что мы можем договориться, — он оглядел ее.
Белла по его взгляду видела, что за сделку он хочет ей предложить. Она подошла и, запрокинув голову, прильнула к нему. Доминик удивленно поднял бровь, но тут же жадно припал к ее губам. Белла страстно ответила на его поцелуй.
Он отстранился от нее первым. Белла покраснела и поджала губы.
— Мне пора уходить. Мой поезд…
— Не торопись, принцесса, я вызову такси.
— Я предпочитаю ходить пешком.
— Тогда я провожу, — он указал ей рукой на дверь.
— Так нам удастся договориться? — спросила она, и Доминик сдержал улыбку. Белла не была похожа на женщину, привыкшую торговать собой.
— Ты не выдашь меня? — прошептала она, когда они оказались на улице.
— Я ничего не обещал, — он крепче сжал ей локоть, когда она попыталась высвободиться, — но мне кажется, мы сможем прийти к обоюдовыгодному соглашению. Во сколько отходит твой поезд?
— В одиннадцать двадцать, — не смотря на него, ответила Белла.
— Ты живешь в Вестчестере?
— Там находится дом моей матери.
— Который она может потерять?
— Это небольшой, но милый дом, хотя за него приходится платить большие налоги, — она вздохнула. — Там есть хороший сад, за которым мать ухаживала двадцать лет. Я не могу равнодушно смотреть, как она вынуждена привыкать к тому, что придется все это потерять.
Доминик взглянул на нее:
— Таррант суровый работодатель?
— Не слишком. Он не вмешивается в мою работу.
— Он доверяет тебе.
Белла нахмурилась:
— Думаю, да.
— Что ж, провести можно любого мужчину.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Доминик поднимался по мраморным ступеням кубинского бара на Пятой авеню, где его ждал Таррант Хардкастл. Отец Доминика доживал последние месяцы своей жизни, но по-прежнему старался быть на виду.
— Доминик! — Таррант Хардкастл протянул навстречу сыну руки. Тот подошел к отцу, стиснув зубы. — Рад видеть тебя, мой дорогой мальчик!
Таррант обхватил ладонь Доминика обеими руками.
— Как насчет того, чтобы немного подымить? — он протянул присевшему в кожаное кресло сыну гаванскую сигару, но тот отказался. — Ты уже видел лабораторию? Что скажешь?
— Впечатляет.
— Это все Белла Эндрюс. Она могла устроиться на работу в любую фирму в любой точке планеты, но предпочла мою компанию, — он обнажил в улыбке сверкающие белые зубы. — Она такая красотка!
— Да, она красива и умна.
Жаль, что ты не знаешь о ее истинных намерениях.
— Ты не представляешь, как я рад, что ты со мной, — сказал Таррант и взял Доминика за руку. — Жаль, что только болезнь заставила меня образумиться. Когда владеешь огромным состоянием, всегда находятся те, кто жаждет запустить руку в твой карман. Как будто у них есть право получить твои заработанные тяжким трудом деньги. Из-за этого я был вынужден отталкивать от себя тех, кто мне дороже всего на свете.
Услышав растроганность в голосе Тарранта, Доминик поднял на него глаза. Зелено-голубые глаза Тарранта блестели от слез.
Доминик сглотнул. Будучи ребенком, он очень хотел встречаться с отцом. К другим детям отцы приезжали на выходные и в дни рождения. К Доминику не приезжал никто. Он всегда ждал от отца телефонного звонка или открытки, но так и не дождался.
Однажды осмелившись, Доминик расспросил о своем отце мать, и та назвала его имя. Затем он начал собирать о Тарранте любую информацию из газет. И вот теперь, когда Доминик встал на ноги, разбогател и больше ни в ком не нуждался, тот наконец объявился.
— Я и не надеялся, что когда-либо увижу тебя, — сказал Доминик.
— Мне нет прощения, но я его и не прошу. Просто хочу поделиться с тобой тем, что тебе положено по праву, — Таррант глубоко вздохнул и вздернул подбородок. — Моя империя стала для меня всем. Но сейчас этого мне мало. Наверное, потому, что я знаю о своей скорой смерти. Мне нужен преемник, который продолжит начатое мной дело. Ты мой наследник, и ты унаследуешь все.
8 
