48 
Джорджия вновь согнулась над бумагами. Научившись за долгие годы запоминать, на чем остановилась, продолжила их просматривать. Приподняла голову.
Вспышка, вспышка.
Уголком глаза она заметила мерцающий красный огонек.
Заработал факс. Джорджия встала.
Новое сообщение. Вспышка, вспышка. Через рубашку она нажала нужную кнопку.
Привет, Сьюзи. Я здесь. А ты куда подевалась? Сегодня, черт побери, суббота, и я не могу поверить, что ты не хочешь меня видеть. Надеюсь, у тебя веская причина, потому что даже приятель Беззубый скучает. Позвони мне, черт подери, поганая корова. Я очень соскучился по твоей красивой заднице.
Щелчок. Тишина.
Джорджия посмотрела на красный огонек. Неужели оставить это для других? Не дав себе передумать, она стерла запись. Правда, машина дала ей еще один шанс, попросив подтвердить задачу. И Джорджия подтвердила.
И торопливо нажала на кнопку двухсторонней связи.
Монотонный женский голос сообщил, что, во-первых, на последний звонок с номера такого-то не было ответа и, во-вторых, запись стерта.
Джорджия полезла в карман за визиткой Джейсона Чена, нашла на полу карандаш и записала на оборотной стороне карточки номер. От волнения она писала очень неразборчиво. Выпрямившись, убрала в карман и карточку и карандаш.
В доме стояла тишина. Ни дуновения ветра, ни шума мотора. Разве что вдалеке каркали вороны.
Ладно, подумала Джорджия, не чувствуя, как по телу сбегают ручейки пота. Что дальше?
Она обратила внимание на кучку конвертов у входной двери. Пара счетов. Письмо Марку Уилеру, предлагавшее ему поменять платиновую карточку «Америкэн экспресс» на черную. Наверное, Марк Уилер жил тут прежде?
Следующие пятнадцать минут Джорджия медленно обходила дом, стараясь понять характер Сьюзи и то, какую жизнь она вела. Ни открыток, ни фотографий, ни дневников. Словно она жила в вакууме. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Казалось, Сьюзи, как монахиня, удалилась от мира. Никаких свидетельств ее связи с другими людьми.
Наконец Джорджия вышла из дома и обошла его кругом, чтобы взглянуть на задний дворик. Громче стало карканье и хлопанье крыльев. Слева на деревьях сидели вороны и сороки, а низко в небе кружили черные коршуны.
Кто-то тут точно умер. И не маленький, если труп привлек столько хищных птиц. Поблизости не было видно ни коров, ни овец, так что вряд ли кто-нибудь из них. Может, древесный кенгуру?
Джорджия с опаской приблизилась к изгороди и вгляделась в лес. Ничего. Она посмотрела наверх.
Тяжело захлопав крыльями, ворона поднялась в воздух, едва оторвав от земли набитое брюхо.
Наверное, это кенгуру, подумала Джорджия, но когда она повернулась, чтобы пойти к своей машине, в лицо ей подул ветерок.
Боже всемогущий! Джорджия развернулась, закрыла нос и рот рукой, но лес оставался таким же, как прежде. Темным и непроницаемым. Она приоткрыла нос, чтобы проверить, не почудилось ли ей, и ее чуть не вырвало. Стараясь не дышать, она вернулась к веранде, по пути то и дело поглядывая назад через плечо.
Войдя в дом, она воспользовалась телефоном Сьюзи, но не стала набирать три нуля, а позвонила Дэниелу Картеру:
— Привет. Это Джорджия. Джорджия Пэриш…
— Господи, как будто я не узнал!.. Где ты, черт возьми, была? Кто-то позвонил, сказал, что с тобой все в порядке, но что случилось?
— Не знаю. Меня похитили, потом поняли, что ошиблись, и высадили за городом.
— Аноним сказал то же самое. А сейчас ты где?
— У Сьюзи Уилсон. Я хотела позвонить в полицию, знаю, что должна была позвонить, но боюсь, не ошиблась ли я.
— О чем это ты?
— Здесь вороны и коршуны. И жуткая вонь. Честное слово, вонь просто невероятная.
— И ты не думаешь, что это мертвая крыса?
— Нет.
— Буду через двадцать минут. Жди на месте.
20
Дэниел приехал невозмутимый и свежий, в китайских шортах и свободной голубой рубашке. Ноги у него что надо, подумала Джорджия. Длинные, мускулистые, загорелые и не очень волосатые. У этого счастливца и колени красивые.
— Ради бога, что с твоей рукой?
— Смотрится страшновато, правда? Ужас, это они в спешке, когда уезжали, прищемили мне руку дверцей.
— Заживет?
— Ну конечно. Со временем.
Или никогда, пронеслось в голове у Джорджии. Если я все-таки надумаю выйти замуж, то обручальное кольцо придется носить на правой руке. Или на указательном пальце. Или она вообще не выйдет замуж, и тогда на такую мелочь, как отрезанный сустав, никто не обратит внимания.
48 
