Особенно,... 
2 
— Вы там на юге, — сказала миссис Скутчингс за завтраком из яичницы, вкусом напоминавшей резину, — все переворачиваете с ног на голову, лишь бы представить Квинсленд глухой и опасной провинцией.
Джорджия молча жевала яичницу. С ее точки зрения, газеты писали сущую правду. Ближайшим городом здесь был не Брисбен, столица Квинсленда, расположившаяся на две тысячи миль южнее, а Порт-Морсби в Папуа-Новой Гвинее, до которого, если по морю, семьсот километров. Добираться до Сиднея все равно что из Нью-Йорка в Майами или из Лондона в Гибралтар. Глухая провинция — точнее определения не придумаешь. И здесь были не только крокодилы, а еще акулы, колючие деревья и ядовитые пауки. Водились даже медузы, способные за пять минут убить взрослого человека одним своим прикосновением.
Несколько дней Джорджия не могла прийти в себя от мысли, что ради умершего деда мать хочет вытащить ее вместе с сестрой из Сомерсета. И все же у нее не было выбора. Когда погиб отец, путешествовавший пешком по Уэльсу, матери пришлось самой заняться магазином «Новый век» в Гластонбери. Через несколько недель они просрочили с арендной платой, им грозило выселение, а там появились и бейлифы. Большим искушением было удрать на другой конец света.
Ужас, который Джорджия испытала, увидев Налгарру, она помнила и теперь, словно это было вчера. Из морозной зимы — в жару, да еще с тучами москитов, пивших ее кровь. Первый день она старалась не плакать, скучая по уюту их маленькой квартирки над магазином, по запаху курящихся благовоний, по колокольному звону, летевшему над улицами Гластонбери.
Интересно, изменился ли Гластонбери за прошедшие годы? Налгарра какой была, такой и осталась. Этот город все тот же, что и десять лет назад, и жители все те же. Одноклассница криком остановила Джорджию у церкви:
— Боже мой! Не могу поверить, что ты не подстригла волосы! Неужели тебе не жарко? Такие длинные! И ты все еще ходишь в брюках! Как была сорванцом, так и осталась. Ничуть не изменилась!
Наверное, не будь она такой усталой, то обняла бы Брайди и сказала, что и она совсем не изменилась. Но Брайди всегда ее раздражала, и теперь у Джорджии тоже испортилось настроение. От неисчерпаемого запаса энергии, имевшегося у бывшей подружки, Джорджия готова была взвыть. К тому же она была хорошенькой и неизменно веселой, отчего матери именно ее просили помочь с кексами на день рождения или с елкой на Рождество. Не то что Джорджия, которую если о чем и просили, то помочь починить сарай или сменить масло в машине.
— Ты замужем? — спросила Брайди. — У тебя кто-то есть? Ну же, раскрывай свои тайны, я никому не скажу!
Когда Джорджия неопределенно махнула рукой, Брайди с жалостью посмотрела на нее и изменила тон на более благожелательный:
— Не беспокойся, мистер Райт не задержится. Отдохни пока. Похоже, тебе это нужно.
Особой проницательности не требовалось, чтобы это понять. Джорджия в самом деле смертельно устала от похорон, от отсутствия сестры Доун, которая могла бы ей помочь, и больше всего от бесконечных вопросов насчет замужества. В конце концов ей отказало чувство юмора, когда в очередной раз пришлось отвечать, почему с ней нет мужа. Какого черта все считают, что у нее нет никакой жизни, если нет мужа?
Торопливо протерев лицо — крыша джипа была похожа на решето, — Джорджия повернула направо и сквозь пелену дождя увидела вдали белое пятно. Она немедленно сбавила скорость. «Казуар-Крик» — гласила надпись, и Джорджия, почувствовав жалость к мертвой птице, резко затормозила, после чего мрачно посмотрела на бурлящий Казуар-Крик.
Какой, к черту, ручей? Это большая река.
И как теперь выбираться? Дорога на юг, в Каирнс, закрыта, паром на реке Дейнтри тоже не работает, так что по берегу не проедешь. Путь на север приведет лишь в малюсенький Куктаун, где на востоке — штормящий океан, а на западе — джунгли. Остается лететь, другого выхода из ловушки нет.
Господи, пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда. Пусть будет свободное место в самолете Бри. Я хочу обратно в нормальный мир. Мне не выдержать еще одну ночь с миссис Скутчингс, а если я уйду от нее, она обидится, и пусть даже она сумасшедшая, зачем ее обижать? Она была добра ко мне.
Дерево размером с «судзуки» упало в воду, подняв со дна взбаламученный песок и окрасив реку в темно-коричневый цвет, после чего поплыло к другому берегу, пока им не завладело течение. Хватит ли ей смелости перебраться через реку? Или она вернется в Налгарру и еще несколько дней проведет там, просиживая в пабе, накачиваясь пивом и наблюдая, как гекконы лезут на стены?
2 
