Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
22 
«На вахте останется младший», — буркнул шеф, когда несколько недель назад все спорили насчет дежурств.
Младший! Ишь отец родной выискался!
В магазинчик вбежали двое мальчишек лет десяти. В темно-красных костюмчиках, черных фуражечках и белых лакированных портупеях. Барабаны они оставили где-то в другом месте, но изо всех сил размахивали палочками.
— En garde![15] — крикнул один из них и ловко ткнул второго, поменьше.
— Ой! Черт, больно же! — взвыл тот, бросил палочки и схватился за плечо.
— А ну тихо! — прицыкнул продавец. — Будете брать что-нибудь? Или как?
Не отвечая, мальчишки метнулись к холодильнику с мороженым, несколько для них высоковатому, и один тотчас взгромоздился на полку с шоколадом.
— Апельсиновое! — крикнул второй.
— А ну кыш! — Продавец хлопнул ладонью по прилавку.
Маленький нахал, влезший ногами на полку, был смуглый, черноволосый.
Сколько бы они ни рядились в мундиры пожарных и национальные норвежские костюмы, все равно — черномазый он и есть черномазый. И очень даже глупо, когда они пытаются изображать из себя норвежцев. Вот час-другой назад сюда завалилась целая орда негритят. Шум, галдеж — все вокруг заполонили, будто у себя дома в Тамилланде, в Африке или откуда они понаехали. В общем-то ничего особенного не купили. Но банты! Большущие, красно-бело-синие, на лацканах курток и пальтишек. Лыбились, хохотали, весь праздник ему испортили.
— Эй, ты! — Продавец вышел из-за прилавка, шагнул к мальчишкам, сгреб пакистанца за воротник. — Положь мороженое.
— Я заплачу! Заплачу же!
— Положь, я сказал!
— Ой, больно! — тоненько заверещал мальчишка.
Продавец мог бы поклясться, что он сейчас разревется, и разжал пальцы.
— Привет!
В магазинчик вошел мужчина. На миг приостановился, вопросительно глянул на мальчишек. Продавец тоже буркнул «привет».
— Извини, я припарковал машину прямо под окнами. — Посетитель кивнул на синий «форд» за стеклом. — Объявление заметил, когда уже вылез из-за руля. Да я быстро, мне всего-навсего нужна минералка.
Продавец кивнул на холодильник и вернулся за прилавок. Младший мальчик, курчавый блондин, выложил перед ним пятьдесят крон.
— Два мороженых, — процедил он сквозь зубы. — Два апельсиновых, слышь ты, недоумок!
Водитель «форда» вырос у него за спиной. Мальчуган молча забрал сдачу, отвернулся и пошел к выходу, протягивая одну порцию товарищу, ретировавшемуся к дверям.
— Дурак! — хором крикнули оба, и дверь захлопнулась.
— Три бутылки фарриса, — сказал водитель.
— Платить будете карточкой? — уныло спросил продавец.
— Нет, наличными. — Получив сдачу с сотни, он небрежно пихнул деньги в карман.
Из-за прилавка парень бросил взгляд на машину, припаркованную водительской стороной к окну меньше чем в метре. На пассажирском месте кто-то есть: видно бедро и руку, которая за чем-то тянется. На заднем сиденье — спящая женщина. Голова запрокинута, висок прислонен к окну. Наброшенный на плечи жакет неловко подпирает шею, почти такую же красную, как и сам жакет.
— Ладно, будь здоров! — сказал водитель, надвинул на лоб бейсболку и вышел вон.
Провались оно пропадом, это 17 Мая! Уже почти четыре. По крайней мере, скоро придет сменщик. Если сам шеф не припрется. С ним никогда не угадаешь. Н-да, хреновый денек.
Он не спеша сунул в булочку копченую венскую сосиску, добавил салата с креветками, приправы, щедро полил горчицей и съел.
С утра это была уже девятая, и съел он ее без всякого аппетита.
9
— Королевский дворец вон там, выше, — сказал посол Джордж А. Уэллс, кивнув на парк по ту сторону Драмменсвейен. — И служит не только для красоты. Они там живут. Королевская чета. Прекрасные люди. Вправду прекрасные.
Собеседники были похожи друг на друга. Стоя вот так, спиной к комнате, лицом к городу, который раскинулся за оградой, окружавшей треугольное здание, они выглядели прямо как родные братья. Правда, послу приходилось ежедневно терпеть нотации жены насчет того, что ему необходимо ликвидировать несколько фунтов на животе, однако эти двое, стоявшие у окна американского посольства в Осло и смотревшие на веселых, нарядных людей, которые шли мимо неприступной решетчатой ограды, — эти двое очень и очень серьезно относились к своему режиму питания и к игре в гольф. Выглядели оба хорошо. Джорджу Уэллсу уже под семьдесят, но его голову до сих пор украшала густая серебряная грива. Гость был помоложе и опять-таки при густой шевелюре, хоть и чуть менее ухоженной. Оба стояли руки в карманы. Пиджаки они сняли давным-давно.
22 
