Особенно,... 
74 
— Да мне, собственно, до ахтерштевня, трите что хотите, просто у вас гости под носом, а вы в космосе летаете, ну прям как дети. Вы, вообще, как фал травить собираетесь? А рей поднимать? Серьёзнее надо быть, по сторонам смотреть, умываться хоть изредка.
— Давайте посмотрим, — обиделся Евстихий. — Хныч, ты как?
— А откуда начинать? — спросил Хныч.
— Оттуда, — резко ответил Лысый и вытянул руку, прямо указывая на венецианскую галеру «Бёдра Беатриче», на грот-мачте которой капитан Будулай рвал глотку уже добрых два часа.
* * *
Вулканы Лунгма и Джама располагались близко друг к другу.
Подступы к этому загадочному месту представляли собой площадку, образованную наслоениями лавы, затвердевшей тысячи лет назад. Добраться до них можно было через кольцо давно засохших деревьев, поваленных дикими кабанами, а третьим, самым плотным, больше похожим на оковы, сплелись джунгли.
Перед рассветом застывшая лава начала издавать тревожное гудение. Когда солнце встало и полная луна утонула в синеве небесного океана, к таинственным вершинам потянулись люди. Все они шли одной тропой с абсолютно закрытыми глазами.
Шествие начинали Стилет, Плам Славянин и зулус Шакарра. В руке у последнего можно было наблюдать последний хвостовой (и потому небольшой) позвонок чудовища из источника, тщательно вылизанный и высосанный. Плам выглядел потрясающе: весь в ремнях, за спиной два меча, новенькая кольчуга, штаны из рыбьей кожи и тростниковая шляпа типа канотье. Стиле! был одет как всегда — простой, но практичный костюм шпиона-убийцы, выполненный личным портным по имени Джузеппе Лепреззони («Синьор, разрешите вас обхватить?»). Костюм содержал столько потайных карманов, что, как сказал сам Джузеппе: «Будь я вашей женой, синьор, заподозрил бы неладное». На что чёрный прыщ адекватно ответил: «Как здорово, что вы не моя жена».
Далее в мятом исподнем топали гребцы и рулевой сожжённой лодки.
В джунглях тропа беспрерывно меняла высоту и направление. Со стороны странно было видеть, как спящие на ходу люди, сохраняя равновесие, переправляются через болотца грязи по змеящимся корням и стволам.
Но вот джунгли отступили, исчезли комары, под ногами появилась довольно твёрдая каменистая почва.
Треск ломающихся под ногами сухих веток разносился, казалось, на весь мир, началась полоса поваленных тропическими ураганами деревьев. Ни один пленник не споткнулся, ни один человек не упал, никто даже не поцарапался…
На подступах к Лунгме и Джаме горный ветер рвал облака, а внизу, на площадке, образованной наслоениями лавы, стояла удивительная тишина.
Высокий разум — единственный, кто в наглую пёрся вперёд с распахнутыми глазищами, выбиваясь из общей картины не только ростом. Он даже пытался вытащить мечи из ножен на спине Пламена, но сделать это в движении не хватило ни сил, ни сноровки.
За ним, с бородами, напоминающими грязные мокрые веники после уборки, раскачиваясь как полоумные, следовали разумы социума[70].
С небольшим отставанием шли те, кому суждено было свистеть во славу сосен на ганзейском торговом судне под зорким оком разума Лысого.
Вопреки красивой легенде, мужчины и женщины не стали сортироваться на «мальчики — налево» и «девочки — направо», а топали строго прямо, будто хотели пройти между вулканов.
И вот широкий плоский кусок породы у них на пути приподнялся и отъехал в сторону без видимой посторонней помощи.
Открылся спуск. Ступени. Тёмный туннель без света и дна.
Народ послушно побрёл в жуткую темноту.
* * *
— Кто-нибудь его знает? — спросил разум Лысый, приветливо помахав Будулаю в ответ. — Короче, планы меняются. Загружаемся в лодку и гребём знакомиться. Снимаем мужика с мачты, принимаем в команду и гребём на когг, а то кормчий сопьётся от одиночества.
Хныч и Евстихий покорно приготовили верёвку и помогли командиру спуститься первым, затем перебрались на лодку сами. Чудно и непривычно было видеть старую и добрую галеру совсем пустой. Будулай перестал подавать сигналы, сурово наблюдая за происходящим на воде.
— Кто такие? — хрипло крикнул он, когда троица подгребла совсем близко.
— Те, кого ты ждёшь, землянин, — изрёк заученную фразу спокойный, как штиль, Главарь.
— Я пиратов не боюсь, — бросили с мачты другую заученную фразу.
— Не бойся же и нас. — Лысый улыбнулся капитану «Бёдер Беатриче» так, будто это был не старый морской волк, а красивейшая из русалок.
74 
