46 
— Чего вы пишете? — подавленно отозвался варвар.
— Да всякое разное. Вот здесь Херент меня оскорбил. — Идеально подпиленный ноготок ткнул в иероглиф, изображающий птицу на ветке, — Никогда ему этого не прощу, слышишь, никогда! А вот здесь мой достойный ответ на оскорбление. Отметь! — Ах-Тунг остановился. — Ты хочешь сверху или снизу?
Викинг чуть не подавился честным взглядом в обрамлении слегка подкрашенных ресниц.
— Понимаешь, — жрец истомленно перевёл дыхание, — я предлагаю тебе вступить с нами в переписку. Стены заняты, могу предложить тебе либо пол, либо потолок.
— Гхм, — то ли утвердительно, то ли отрицательно ответил Плам.
— Но сначала, дорогой мой, я тебя отмою, — бодро сообщил Ах-Тунг-Ах-Тунг. — Посмотри, какой ты грязный, вонючий, ободранный. Затем — вылечу ранки, ссадины и прыщи. И уже после займёмся волосами, хорошо, Пламен?
Глаза злодея въелись в блуждающий взгляд викинга, остановили и приковали. Мощная челюсть Торнсона отвисла, тело обмякло и стало покачиваться, напоминая водоросли, повинующиеся подводному течению.
Гипнотизёр наклонил голову, и викинг наклонил, зеркально повторяя движение.
— Пла-мен… Пла-мен… Пла-мен… — медленно, нараспев, произнёс Ах-Тунг.
— Пла-мен… Пла-мен… Пла-мен… — повторил викинг и улыбнулся самой безмозглой улыбкой на свете. — Я Пла-мен… А ты кто?
— Тьфу! А оно тебе надо? Не отвлекайся.
Взгляды разъединились.
— Ладно, заходи, раздевайся и полезай.
— В бассейн? Мы, славяне, туда не ходим. Мы в озере купаемся.
— Вот и хорошо, представь себе маленькое славянское озеро. Давай, давай ныряй, не капризничай.
Громадный детина робко втиснулся в комнатку для купаний.
Ах-Тунг захлопнул за ним дверь и крикнул:
— Хорошенечко мойся, а то не получишь омолаживающей ванны из ослиного молока! — после чего резво припустился бежать.
Повернув по коридору налево, жрец остановился и нырнул в залу:
— Херент, мальчик мой! Ты не представляешь, кто у нас сегодня в гостях!
— Ваша мама, господин? Вы снова вызвали её дух, терзая варана ритуальным пением?
— Нет, лучше! Сын бога и человека, тот, кого нарекли Гуннаром, сын Торна Кузнеца!
Херент чуть не упал с ложа, на котором трое мальчиков-слуг втирали ему в ягодицы превосходное средство, приготовленное из улиток, высушенных на солнце, затем истолчённых в порошок и разведённых отваром из популярных соевых бобов.
— И что, надо радоваться?! — возопил Херент, поглаживая ушибленную коленку. — Вы с ума сошли, господин! Вот видите, теперь из-за вас я покроюсь синими гематомами! Ах, — он закатил подведённые глаза и вздохнул, — я всегда вас прощаю, учитель, ведь вы такой лапка, в самом деле…
— Что ты наденешь? — строго поинтересовался Ax-Тунг, разглядывая обнажённого ученика.
— Сегодня, знаете ли, — младший жрец с удовольствием подхватил новую тему, — меня тянет на белый лён.
— Фу, отстой! — Главный презрительно махнул рукой.
— Шкуры?
— Будешь вонять…
— Господин! Я выветриваю! Я втираю ароматизаторы. Я…
— Я пошутил, глупый, — великодушно улыбнулся хозяин пирамиды.
— Ой, ну не знаю…
— Давай надевай уже чего-нибудь, и побежали. Чё ты как девчонка, в самом деле?!
В коридоре Ax-Тунг кратко обрисовал ученику психическое состояние викинга.
— Итак, твои предложения?
— Право, не знаю, — пожал плечами Херент. — Он… красивый?
Жрец закатил глаза и закусил нижнюю губу:
— Он великолепен! Такой большой и такой славный! Тебе понравится.
Особо не сговариваясь, извращенцы-косметологи ускорили шаг. Не уступая друг другу, ворвались в помещение для приёма ванн и застыли, не зная, что делать. Вожделенный объект исчез. На полу валялись штаны, баккарийский пояс и крепко пахнущие тульские мокасины. Мокрые отпечатки ступней вели вон из комнаты.
Не сказав ни слова, учитель и ученик с разбегу взяли след.
— Господин, а вы уже видели его, ну… без всего? — поинтересовался между делом Херент.
— Нет, — напряжённо ответил Ах-Тунг. — Найдём и вместе увидим. Вот последний отпечаток, дальше его ноги высохли. Сюда, в хранилище трав. О, клянусь всеми чешуйками Сета, наш шаловливый безобразник здесь! Здесь! Здесь! Здесь!
Тростниковая дверь в хранилище трав была полуоткрыта. Слышалась возня, что-то падало, перемещалось, валилось и сыпалось на пол. Голый Гуннар Торнсон шарил по полкам, брал в руки мешочки, вскрывал, нюхал, высыпал на ладонь, щурился, отбрасывал в сторону, снова пытался разглядеть что-то в полумраке кладовой.
46 
