Особенно,... 
32 
— Может, всё-таки это они мстят вам за недоброкачественную жертву?
— Мой народ знает повадки саблезубых, страх сеет кто-то другой.
— А хоть кто-нибудь видел чудо-зверя?
— Дочь шамана Саед-е-Бархана, её имя Заллеха, но она ещё ребёнок.
— Жива?
— Жива. Амулеты защитили её. Пришла в себя неделю назад и рассказала моей внучке. Зверь похож на человека, но с волчьей мордой, ходит на задних лапах, глаза большие, светятся. Вот и всё, что рассказало невинное дитя…
— Где это случилось?
— В поселении у озера.
— Есть другие свидетели?
— Нет. Мы искали, подстерегали его, обходили оазисы, устраивали засады, и ничего. Однажды ночью в полнолуние мы проснулись от шума битвы. Тела, разорванные на мелкие куски, нашли, только когда рассвело. И целое стадо скота полегло — зверь просто рвал им глотки, даже не съев ни одного…
Молодое, но уже отмеченное шрамами лицо Гуннара потемнело. Он и вождь племени шли рядом, верблюды шагали позади. И вдруг варвар остановился. Муарим эль-Бекир обернулся.
— Так ты говоришь, в полнолуние? — уточнил викинг.
— Да.
— Легенду о вурдалаках знаете? Во время полнолуния люди превращаются в волков, рвут одежду на груди, воют, кусаются и всё такое.
— Знаю, — кивнул вождь. — Но Иргал-Заг… Мы каждый год проводим древнюю церемонию…
— Древнюю церемонию?
— Известную со времён Ахерона. В день Великого Начала и Кончала, летнего солнцестояния, мы привязываем самую красивую девушку к алтарю[25].
Иргал-Заг, если хочет, приходит в полночь и обладает ею. Потом бог благодарит нас урожаем и удачей на охоте.
— Точно, и пикты привязывают. Но кто овладевает девушкой, по сей день неизвестно, похоже, любой случайный прохожий. Если совести нет, а бабу хочется…
— Знаешь их обычаи? Что это за народ? Откуда?
— Пиктов трудно назвать народом. Они просто раскрашенные дикари. Каждый год воюют между собой и нападают на норманнские форты в Британии. Ходят как голодранцы и мажутся разноцветными красками, самых хитрых называют Гибсонами. У них нет городов, нет письменности, нет культуры быта, они похожи скорее на животных, чем на людей. Но один умный человек, мудрец из Мадары, однажды рассказал мне, что у пиктов когда-то была империя. Это потом они скурились, стали надевать на голову стринги и деградировали…
— У каждого народа свой путь. Твои обычаи тоже могут показаться им странными.
— Вряд ли! — засмеялся честный викинг. — У нас простые обычаи. Бог Один — огромный викинг, который раскрыл нам секрет стали и чего-то там ещё сорокаградусного с использованием змеевика, уж точно не помню. Мы нечасто молимся ему, но он и не сердится. Вождём выбираем самого сильного, у кого скота и земли побольше. Пока он в силе, подчиняемся. Пьём много и много веселимся. Что может быть лучше?
— Теперь будем пить и веселиться в моём шатре, Гуннар из Скандинавии! — торжественно объявил вождь гулей, панибратски приобнимая его за плечи. — Деревня близко. Гостеприимства у нас не занимать. А уж для тебя, последней надежды, ничего не жалко! Хочешь девственницу?
* * *
Шатёр Муарима эль-Бекира был сшит из разноцветных верблюжьих шкур. Слейпнир в ужасе уставился на останки бывших своих сородичей, задумчиво шевеля губами, пытался припомнить хотя бы самые главные строчки ключевых верблюжьих молитв. Ничего не вспоминалось! К счастью для всех, слуга повёл Слейпнира на озеро — поить. Возможность выпить и напиться легко заменяет в мозгу дромадера все иные мысли…
Итак, «дворец» стоял на берегу в окружении финиковых пальм.
Около сотни мужчин и женщин в одеждах, усыпанных драгоценностями, упали на колени. Сквозь торжественную тишину старый вождь и его плечистый гость нырнули под шкуры.
На большую пьянку собрались все домочадцы Муарима. В многожёнстве гулей было только одно ограничение — способность прокормить. Вождь похвастался, что содержит девять жен, а количество детей, тем более внуков, он и не помнит. Хотя справедливости ради надо признать, что кормил всю эту ораву не он лично, а всё племя…
Богато накрытый стол оказался весьма кстати — варвар проголодался. Властным жестом вождь распустил соплеменников и, по обычаю, предложил Гуннару самое ценное — воду. Гостю дозволялось напиться, смыть с лица и рук дорожную пыль. В исключительных случаях, как и сейчас, предлагали купание — знак наивысшей доброжелательности.
32 
