Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
8 
– Никита Иванович, там стрельцы задержанного привели с пострадавшей! – из сеней доложил Митька.
– А Еремеев где?
– Не появлялся покуда! Дак что, запускать?
– Естественно, рабочий день начался, – лениво потянулся я и, быстренько достав планшетку, приготовился к записи. Хотя мой московский блокнот давно кончился, желтоватой гербовой бумагой государь пока отделение обеспечивал. Вот карандаш сточится, придётся учиться писать гусиным пером… или Филимона Груздева в милицию штатным сотрудником переманить. Каки-и-ие протоколы будут – пальчики оближешь!
Ладно, отложим чёрный юмор, кто у нас там на сегодня? Стрельцы ввели здоровенную тётку лет сорока пяти, в самом «ягодковом» возрасте, и молодого тщедушного, но хорошо одетого паренька, явно боярского рода, которого она для надёжности держала за шиворот. Судя по горящим глазам женщины, юноша понятно куда влип – по самое некуда…
– Лейтенант Ивашов, глава Лукошкинского РОВД, – дежурно представился я. – Проходите, присаживайтесь.
– Благодарствуем, батюшка, а только мы постоим-с, – густым голосом Монтсеррат Кабалье ответствовала тётка, демонстративно встряхивая жертву.
– Это, как я понимаю, задержанный?
– Он и есть, змей-искуситель!
– Ясненько. – Я кивком головы отпустил стрельцов и ещё раз предложил: – Вы присаживайтесь, пожалуйста, и расскажите всё подробненько.
– Благодарствуйте-с, постоим мы.
– Господи, зачем же стоять-с, садитесь.
– Мы постоим-с! – значимо, с нажимом повторила потерпевшая, сдвинув соболиные брови.
– Как хотите, – непонимающе пожал плечами я. – Так в чём, собственно, дело?
– Сухово-Копыткина Мария Сидоровна, можно просто Мария, – с поклоном представилась женщина. – Вдовствующие мы-с, из купеческого сословию будем, две лавки на Базарной да склады с рыбою, солью опять же приторговываем. Ни за чем таким не числились, добрую славу о себе бережём-с, а ежели кто худое слово скажет…
– Долго не проживёт, – под нос довершил я, а вдова купчиха, выдержав весомую паузу, неспешно продолжила:
– Вот и получается, что, раз уж такой расклад, пущай теперь-с, как честный человек, женится!
– На… э-э… в смысле, на ком?
– Как на ком-с?! – нервно сглотнула Мария Сидоровна, постучав себя кулаком в колыхающуюся грудь. – Дак на мне, на мне же!
– В смысле он, – я указал карандашиком на юношу, – должен жениться на вас, так? Вообще-то на первый взгляд возрастная разница, как у Киркорова с Пугачёвой, но… почему бы и нет?! Раз им можно, совет вам да любовь, как говорится. А милиция-то здесь при чём? В церковь идите.
– Смилуйся, батюшка участковый! – плаксиво скривив губки, всхлипнула вдова. – Как же не в милицию-то, ить дело совсем уголовное! Мало того что чуть не убили приличную вдову-с, дак теперича и жениться, изменщик, не хочет. Говорит, дескать, в другую целил… но попал-то в меня! Пущай и ответ даёт по всей строгости-с, законным браком!
– Минуточку, я никак не пойму, где проблема?
Купчиха резко повернулась ко мне, и я едва не рухнул со скамьи… Упс-с, теперь понятно ГДЕ… Пониже спины, в… в… внизу в общем, торчала тонкая оперённая стрела!
– И главное, колется же…
Я рухнул на стол, пытаясь жевать скатерть, едва дыша от распирающего хохота! Да-а, начитался боярский сын сказок… Пустил стрелу в небеса, а на чей двор упадёт – там, значит, и суженая его. Что тут скажешь? Стреляет парень отменно (хотя в такую мишень и спьяну не промажешь!), а вот с везением… это у каждого индивидуально. И главное, уж попал так попал! И кто здесь, спрашивается, пострадавший?
– Я больше не буду. Пустите, тётенька…
– Молчи, сердцеед коварный!
Меня спасла Яга. Вовремя вернувшаяся с базара бабка, быстро смикитила, что к чему, и, правильно оценив ситуацию, под стрелецким конвоем отправила обоих к отцу Кондрату. Пусть уж он с этим разбирается, у нас в отделении и других забот предостаточно. Тем паче что новости наша глава экспертного отдела принесла неутешительные…
* * *
– Уже полбазара шумит о том, что-де Митька милицейский дочку Брусникину со двора свёл. Правда, большинство говорит, раз свёл – стало быть, за дело! Якобы за просто так у нас не арестовывают…
– Нет, конечно, – поспешно согласился я, – ну, иногда… бывает… в крайне редких случаях, но потом мы всегда извиняемся!
Яга рассеянно кивнула и задумалась о чём-то своём. Вообще-то если честно, то обычно за всё отделение извиняюсь я один. Бабке гонор не позволяет, а Митяй только прощения просить горазд, и то в лучшем случае у меня, Яги или государя. Перед прочими так «извиняется», что люди на него и жаловаться боятся. Нет, мы перевоспитываем парня помаленечку, но количество «жалоб на превышение…» пока не убавилось…
8 
