Особенно,... 
138 
– Элизабет, – тихо сказал он, – вы выглядите еще прекраснее.
Это был последний человек на свете, от которого она могла ожидать жалости в своем положении, и Элизабет не знала, благодарна ли она или сердится на него, так как резкий отказ жениться на ней сильно повлиял тогда на всю ситуацию.
– Благодарю вас, милорд, – уклончиво ответила девушка.
– Я хотел сказать, – начал он снова, вглядываясь в ее спокойное лицо, – что я… я сожалею.
Это решило вопрос. С досадой Элизабет вздернула изящный подбородок на дюйм выше.
– О чем, сэр?
Мондевейл стоял так близко, что их рукава соприкоснулись, когда он поднял руку и затем опустил ее.
– О моей роли в том, что случилось с вами.
– Что я должна сказать на это? – спросила Элизабет, и она действительно не знала.
– На вашем месте, – сказал он с мрачной улыбкой, – думаю, я бы дал мне пощечину за запоздавшее извинение.
Капелька юмора вернулась к Элизабет, и, величественно кивнув головой, она сказала:
– Я бы очень этого хотела.
Удивительно, но восхищение в его глазах возросло. Когда виконт проявил желание побыть рядом с ней, Элизабет пришлось повернуться и представить его Таунсендам, с которыми, как она узнала, он уже был знаком. Когда мужчины обменивались любезностями, Элизабет с ужасом увидела, что Валери, возмущенная Мондевейлом, так быстро покинувшим ее, пошла за ним. Вместе с ней, двигаясь как единое целое, шли Пенелопа, Джорджина и все остальные, окружая испуганную Элизабет. Пытаясь ускользнуть от них и одновременно спасти Алекс от назойливого монолога и блуждающего взгляда сэра Фрэнсиса, Элизабет повернулась и пыталась заговорить с подругой, но сэра Фрэнсиса не так просто было заставить замолчать. Когда он, наконец, закончил свою историю, Валери уже подошла, и леди Камерон оказалась в ловушке. Пылая злобой, Валери, с презрением посмотрела на бледное лицо Элизабет и сказала:
– Вот это да, это же Элизабет Камерон! Мы, уж конечно, не ожидали встретить тебя в таком месте.
– Уверена, что нет, – сумела спокойно ответить Элизабет, но она начинала слабеть от напряжения.
– Нет, конечно, – с язвительным смехом сказала Джорджина.
Элизабет почувствовала, что задыхается, и комната поплыла вокруг нее. Весь вечер группа Таунсендов была изолированным островом; сейчас люди оборачивались, чтобы посмотреть, кто осмелился подойти к ним. Вальс достигал оглушительного крещендо; голоса звучали все громче; в нескольких ярдах от них все больше людей спускалось по лестнице; а дворецкий бесконечно монотонно повторял, перекрывая оглушительный шум.
«Граф и графиня Марсант!» – гремел его голос – «Граф Норрис!… Лорд Уиллсон!… Леди Миллисент Монтгомери!»
Валери и Джорджина с насмешкой смотрели на побелевшее лицо Элизабет, их слова не доходили до нее, оглушенной шумом и ритмичными выкриками дворецкого.
«Сэр Уилльям Фитцхью!… Лорд и леди Эндерли!»
Повернувшись спиной к источающим жгучую ненависть Валери и Джорджине, Элизабет прошептала прерывающимся голосом:
– Алекс, мне нехорошо!
Но Александра не могла расслышать ее, потому что сэр Фрэнсис снова забубнил что-то.
«Барон и баронесса Литтлфилд!… Сэр Генри Хардин!»
В отчаянии Элизабет повернулась к старой герцогине, чувствуя, что сейчас или закричит, или упадет в обморок, если не уйдет отсюда, не беспокоясь о том, что Валери и Джорджина и все остальные подумают, будто она сбежала от своего позора.
– Я должна уйти, – сказала она герцогине.
– «Граф Титгли!… Граф и графиня Ринделл!…»
Герцогиня подняла руку, чтобы ее друг замолчал, и наклонилась к Элизабет:
– Что ты сказала, Элизабет?
«Его светлость герцог Стэнхоуп!… Маркиз Кенсингтон!»
– Я сказала, – начала Элизабет, но герцогиня смотрела на лестницу, где стоял дворецкий, и ее лицо начало бледнеть. – Я хочу уйти! – воскликнула Элизабет, но странное молчание воцарилось в зале, и ее голос прозвучал неестественно громко.
Вместо того чтобы ответить на заявление Элизабет, герцогиня сделала то же, что и все остальные: смотрела, не отрываясь, на лестницу.
– Сегодня только этого не хватало, – сердито заметила старая женщина.
– П-простите? – спросила Элизабет.
– Ты падаешь в обморок? – грозно спросила герцогиня, отводя глаза от лестницы и пронзая Элизабет устрашающим взглядом.
– Нет, раньше нет, но сейчас мне в самом деле нехорошо.
За ее спиной Валери и Джорджина разразились смехом.
138 
