Глава 17

На следующее утро на рассвете Ян ушел на охоту, и Дункан воспользовался его отсутствием, чтобы попытаться получить от Элизабет некоторые ответы на волновавшие его вопросы. Неоднократно и безуспешно пытался он расспросить о первой встрече с Яном в Англии, какую жизнь она вела там и так далее. Однако к концу завтрака получил лишь самые короткие и поверхностные ответы – ответы, как он чувствовал, должны были заставить его поверить, что ее жизнь была веселой, и пустой, и очень приятной. Наконец, она постаралась отвлечь его, расспрашивая о рисунках Яна.

В надежде, что Элизабет будет с ним откровенной, если лучше поймет Яна, Дункан зашел так далеко, что объяснил, как племянник преодолел свое горе, когда погибла его семья, и почему он отказался от собаки. Хитрость не удалась, хотя девушка и проявила некоторое сочувствие к судьбе Яна. Все же Элизабет не была склонна рассказать о себе больше, чем уже рассказала. Сама же она едва смогла дождаться окончания завтрака и таким образом избежать пристального взгляда Дункана и его пытливых вопросов. Несмотря на всю доброту и шотландскую прямоту, священник также был, как она подозревала, чрезвычайно проницательным человеком, который нелегко отступал, когда принимал решение докопаться до истины. Как только посуда была убрана, Элизабет сбежала к своей работе в саду. Но через несколько минут Дункан появился перед ней с встревоженным лицом.

– Ваш кучер здесь, – сказал священник. – Он привез срочное послание от вашего дяди.

Чувство страха охватило Элизабет, когда она встала с колен и бросилась в дом, где ждал Аарон.

– Аарон? – воскликнула она. – Что случилось? Как тебе удалось въехать с каретой сюда, наверх?

В ответ на первый вопрос он подал ей сложенную записку. В ответ на второй мрачно сказал:

– Ваш дядя так хотел, чтобы вы отправились домой, что велел нам нанять что угодно, чтобы срочно привезти вас. Здесь пара лошадей для вас и мисс Трокмортон-Джоунс, а повозка внизу на дороге может отвезти нас в гостиницу, где ждет ваша карета, чтобы отвезти домой.

Элизабет рассеянно кивнула, развернула записку и с нарастающим ужасом смотрела на нее.

«Элизабет, - писал дядя, - тотчас же возвращайся домой. Белхейвен сделал тебе предложение. Нет смысла тратить время в Шотландии. Я бы отдал предпочтение Белхейвену перед Торнтоном, как ты знаешь». Явно ожидая, что она снова попытается оттянуть время, добавил: «Если ты вернешься в течение недели, то сможешь участвовать в составлении брачного договора. В противном случае я приступлю к этому без тебя, как опекун я имею полное право это сделать».

Элизабет скомкала записку в руке и, смотря на сжатый кулак, почувствовала, как ее сердце глухо застучало от горя и беспомощности. Шум перед домом за открытой дверью заставил ее поднять голову. Люсинда и мистер Уайли, наконец, возвращались, и она побежала к Люсинде, торопливо обходя черную лошадь, которая злобно и угрожающе прижала уши.

– Люси! – воскликнула она, в то время как Люсинда спокойно ждала, когда мистер Уайли поможет ей сойти с лошади. – Люси! Случилось несчастье.

– Одну минутку, если можешь, Элизабет, – сказала невозмутимая женщина. – Что бы ни случилось, это может подождать, пока мы войдем в дом и сядем. Я заявляю, что чувствую себя так, будто родилась в седле этой лошади. Вы не можете себе представить, как трудно было найти подходящих слуг…

Элизабет почти не слышала, что еще говорила Люси. Мучаясь от ужасного ощущения своей беспомощности, она была вынуждена подождать, пока Люсинда не слезла с лошади, прихрамывая, вошла в дом и села на диван.

– Ну а теперь, – сказала дуэнья, смахивая пылинки со своих юбок, – что случилось?

Не замечая священника, который стоял у камина с выражением недоумения и страха за нее, Элизабет протянула Люсинде записку:

  114