42 
— Я бы в обеих руках поднял пятерки, — сказал Мазур.
— Ну да, с ее-то опытом… Ладно, лирическое отступление на этом закончим — я ж не извращенец, чтобы выспрашивать подробности… Да и натура у меня приземленная. Она ничего интересного не говорила? Касаемо местных дел, своего в них участия и всего такого прочего?
— Ни словечка, — сказал Мазур. — Девочка явно из тех, кто четко умеет разграничивать работу и удовольствие. И не разнежится настолько, чтобы откровенничать о делах с очередным случайным любовником. Разве что…
Он кратенько пересказал то, что Беатрис говорила о своем папаше. Упомянул и о фотосессии.
— Сколько они уже талдычат «если пройдет гладко»… — поморщился Лаврик. — Я все же искренне надеюсь, что ничего у них не пройдет гладко… А вот насчет фотосессии — это крайне интересно. Если тебе и в самом деле выпадет случай ее пощелкать голышом, нужно из кожи вон вылезти, но оставить у себя негативы. Был бы неплохой вербовочный материальчик, сам понимаешь. Тут она тебе нисколечко не наврала — попади такие снимочки в госдеп, ее и в самом деле вышибут с треском. Даже если она — из разведки госдепа. Официально-то она числится в «чистом» департаменте, скандальчик будет тот еще. В конце концов, не такая уж она незаменимая…
— Я, конечно, постараюсь, — сказал Мазур. — Но чует мое сердце, что эта лиса негативы тут же отберет. Чтобы не рисковать лишний раз: кто его там знает, этого австралийского бродягу…
Лаврик пожал плечами:
— Ну, не получится — не смертельно. В конце концов, свет на ней клином не сошелся. Но попытка — не пытка…
— А что там с тем «москвичом»? Выяснил что-нибудь?
— Обижаешь, — сказал Лаврик. — Времени была куча, номер машины ты запомнил, соратнички у меня всегда наготове, а смежники согласно приказу оказывают активное содействие… — он вздохнул, вроде бы ничуть не играя. — Только толку — чуть. Хозяин «москвича» — абориген. Учитель физики в средней школе. За столь короткий срок не успели бы провести активную разработку, но по бумагам он нигде не проходит как засветившийся на конкретных делах активист Национального Фронта. Хотя, безусловно, сочувствующий, — Лаврик ухмыльнулся. — Раненько, до того как он отправился сеять разумное, доброе и вечное, к нему в квартиру позвонили очень обаятельные парень с девушкой со значками Фронта и на чистейшей местной мове попросили подписать очередное воззвание Фронта. По их докладу, он роспись поставил моментально и с явным удовольствием, хотя воззвание было весьма радикальным, типа «Москали — геть!».
— Абориген… — задумчиво протянул Мазур. — Но какого черта местным пускать хвост за своей, называя вещи своими именами, кормилицей и поилицей?
— А с чего ты взял, что это непременно местные? — прищурился Лаврик. — Этот сеятель разумного, доброго и вечного вполне может работать на кого-то другого, не на нас и не на «нациков». Примерчиков достаточно — а ведь наверняка есть еще и те, что нашими пока не засечены… — он досадливо поморщился. — Мне перед поездкой подробно обрисовали обстановку. Иностранных «социологов» тут чертова туча, всех мастей. Американцы в первую очередь. Англичане — ну какая пакость обходится без англичан? Поляки, само собой — в силу исторических традиций. Шведы и финны — тоже понятно — ближайшие соседи по Балтике, отслеживают ситуацию. Французы с немцами — тоже, в принципе, логично. А вот что здесь делают итальянцы с португальцами, малопонятно. То ли, как в той кинокомедии — «Все побежали, и я побежал», то ли по старой привычке, отслеживает амеров с бриттами. Не все работают с местными, иные только и заняты наблюдением за другими, как у них в НАТО давно водится, дружба дружбой, а табачок врозь. В общем, настоящий шпионский интернационал — и это только те, кто засвечен. Не удивлюсь, если здесь какие-нибудь парагвайцы объявятся… В общем, следить за твоей красоткой — наверняка за ней, ты ни для кого слава богу, не персона, — может кто угодно. С маху не установишь, хотя работать будут в темпе… А твои работодатели что?
— Деймонд звонил час назад, — сказал Мазур. — Убедительно просил до его звонка никуда из номера не отлучаться. Я думаю, сегодня опять светит работенка.
— И прекрасно, — сказал Лаврик. — Лишь бы она оказалась поинтереснее этого пионерлагеря…
…На сей раз примерно минут через сорок последовал не звонок, а стук в дверь. Мазур быстренько открыл, вошел Деймонд, энергичный, элегантный как рояль, быстрым взглядом окинул гостиную:
42 
