Особенно,... 
86 
– В чем?
– А говорил – знаешь, – усмехнулся Алексей Леопольдович.
– Я здесь потому, что бегаю не слишком быстро, – чужак облизнул пересохшие губы. – И еще потому, что кому-то охота валить с больной головы на здоровую.
– Это у тебя-то здоровая? – с сомнением сказал кто-то.
– Ты хоть понимаешь, с кем говоришь? – встрепенулся младший сын старосты.
На это чужак отвечать не стал – уставился себе в окно. Леону подумалось, что пленник словно нарочно всех злит, но при всем при том на преступника не похож. Ни капли.
– Лет тебе сколько? – продолжал допрос воевода.
– Двадцать.
– Зовут как?
– По-разному зовут.
– Горынычем его зовут, – подал голос старший старостин сын, ровесник Леона, стоявший поодаль. – Говорят, будто он в змея превращаться умеет и девиц сманивает.
Младший отпрыск хихикнул, не сдержавшись: да уж, такому медведю только девиц и сманивать. Не столько для развлечения, сколько, вероятно, на закуску.
– Горыныч, значит, – хмыкнул воевода. – Ну что ж, имя после скажешь. Если захочешь. Лучше расскажи, что ты сегодня утром на берегу делал?
– Ничего не делал. Мимо шел, – стоял на своем чужак.
– С ребятами говорил?
– Говорил.
– О чем?
– Ни о чем. Узнал меня один. Подошли, спросили. Я припугнул, они и отстали.
– А потом что было?
– Потом они на лед полезли.
– А ты что делал?
– Ничего. Я далеко был.
– Помочь не пытался?
– Нет, – пленник насупился. – Там и без меня народу хватало. Всех бы и вытащили, если б те двое под лед не ушли.
– А чего ж тогда он бежал, если невиноватый? – снова вмешался староста.
Незнакомец скривился, давая понять, что вопрос считает глупым. И Леон мысленно согласился с ним: ясное дело, когда беда случилась, а рядом – колдун, так виноватого долго искать не будут. Тем более что по какой-то причине постоять за себя этот самый колдун не сумел. То ли силы растерял, то ли способности у него мирные. Вроде лекаря. Те часто совсем беззащитные, лишь на грамоту княжескую и надеются.
Алексей Леопольдович еще немного порасспрашавал чужака, а потом к старосте обратился.
– Стал бы он детишек губить, если от вас после уйти не смог. Думаю, не виноватый он.
– Так колдун ведь, – покачал головой староста, хотел еще что-то возразить, но понял: воевода уже все решил, и не отступится. Пробормотал только: – Что же я родителям скажу? Тех, кто утоп?
– А с родителями я сам поговорю.
Воевода распорядился, чтобы чужака развязали и вещи отобранные вернули. На дворе стояла глубокая ночь, а потому уезжать никто не торопился. Староста от своего приглашения не отказался, и семья воеводы – сын да брат двоюродный Яков – остались в его доме. Дружину воеводскую в гостевом разместили, и освобожденного пленника определили туда же.
Леон думал, что колдун сбежит потемну, но ошибся. Утром они с отцом, выйдя к седлающим коней дружинникам, заметили у невысокой оградки одинокую темную фигуру. Воевода довольно усмехнулся, но не сказал ничего.
Чужак подошел первым.
– Доброго утра.
– И тебе – доброго, – ответил Алексей Леопольдович. – Горыныч?
– Меня еще Арисом зовут, – неохотно признался тот.
– Арис?.. Хорошо, Арис, ты не останешься в обиде на здешних поселян?
Колдун неопределенно пожал плечами и ответил вопросом:
– Скажи, воевода, ты заплатил за меня?
– За тебя – нет. Но родителям утопших денег дал.
Назвавшийся Арисом снял кошель с пояса, взвесил его, нахмурился. И пообещал:
– К лету верну.
– Зачем? Или вину свою чувствуешь?
Он покачал головой.
– Нет. Не люблю ходить в должниках.
На том и попрощались. Чужак неторопливо пошел себе вдоль реки к лесу, а воевода с дружиной направился сперва тоже по берегу, после свернул к Ручейному. Леон пару раз оборачивался, находил взглядом темный силуэт на фоне яркого, слепяще-белого снега. Человек, бредущий сейчас неизвестно куда по своим чародейским делам, оказался всего-то на три года старше, и Леон поймал себя на том, что хотелось бы ему пригласить чужака в дом да в тепле, у растопленной печи, порасспросить о разном. Много ли колдун захочет рассказать – это уже другой вопрос.
Дорога повернула, долина скрылась, заслоненная обсыпанными снегом деревьями. Леон перестал оглядываться, вздохнул.
86 
