Особенно,... 
92 
— Может, стоит пересесть, — сказал Майк, и в глазах его мелькнула тревога. Но Эйприл предпочла остаться на табурете, хотя можно было перейти за стол. Впрочем, столы в зале уже были застелены свежими скатертями, и ей не хотелось, чтобы из-за нее утром стол пришлось бы накрывать заново.
— Может, поднимемся наверх? — предложила она. За то время, что Майк не появлялся, Эйприл обзавелась двумя старыми креслами. Когда Валери увидела их, с ней едва не случился припадок. Она требовала, чтобы дочь немедленно выбросила на помойку это уродство, и предложила купить взамен новые, но Эйприл решительно отказалась. Кресла ей нравились, как, впрочем, и вся ее остальная, хотя далеко не новая, мебель. Она так и сказала матери — в ее квартире ее все устраивает.
Пару секунд поколебавшись, Майк поднялся следом за ней по лестнице. Эйприл похвалилась своими новыми приобретениями и тут же села в кресло. Майк, плохо отдавая себе отчет в том, что делает и что это может означать для них обоих, наклонился и поцеловал Эйприл. Он вот уже несколько недель мечтал об этом поцелуе, но никак не осмеливался. Опустившись перед ней на колени, он взял ее за руки.
— Эйприл, прости меня. Я был полным идиотом, — прошептал он. В эти мгновения ему хотелось одного — загладить свою вину перед ней. Он вновь поцеловал Эйприл, и она в ответ потянулась к нему.
— Ты ляжешь со мной в постель? — еле слышно спросила она. Майк растерялся, не зная, как ответить на этот вопрос.
— А тебе этого хочется?
Эйприл кивнула. Ей хотелось лежать рядом с ним — так, чтобы оба ощущали ребенка, хотелось мирно дремать в его объятьях.
Майк снова поцеловал ее. Они неспешно разделись и легли в ее просторную, уютную постель. До этого лишь однажды оказался он в этой постели, но тот единственный раз навсегда изменил его жизнь.
Он посмотрел на Эйприл — она показалась ему очень красивой. Теперь Майку казалось, что беременность нисколько не испортила ее. Майк погладил ее живот, и тот, кто находился внутри, вновь дал о себе знать, энергично толкаясь. Майк нежно притянул Эйприл к себе, и они замерли, наслаждаясь близостью. Не прошло и пары минут, как Майк, к своему ужасу, обнаружил, что возбудился, что ему хочется ее так сильно, что он не в силах подавить в себе желание. Причем на этот раз причиной влечения было не вино и не пробудившийся инстинкт. На этот раз к близости его привела любовь.
— Прости, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. Перед тем как лечь, Эйприл расплела косу, и теперь волосы разметались по подушке.
— Ничего страшного, — прошептала в ответ она, помогая ему войти в нее. Майк тотчас подался назад, боясь сделать ей больно. Эйприл обхватила ладонями его лицо. — Все в порядке.
— А мы не навредим ребенку? — встревоженно спросил Майк.
Эйприл улыбнулась и покачала головой.
— Я думаю, пока еще можно.
Он был предельно осторожен, однако ничего не мог поделать со своим желанием. Все, что копилось в нем все эти годы, все чувства, вся невостребованная нежность прорвались наружу и устремились к ней. Их близость была одновременно и нежной, и страстной, и в конечном итоге оба, забыв про ребенка, утонули в этом океане страсти. А потом, удовлетворив наконец жажду, молча лежали, нежно держа друг друга в объятьях.
И вдруг Майк рассмеялся.
— Эйприл, я люблю тебя, но, по-моему, мы оба сошли с ума! Это всего лишь второй раз, когда мы с тобой вместе. В первый раз мы оба напились, во второй — ты на седьмом месяце беременности. Надеюсь, когда-нибудь мы займемся любовью, как все нормальные люди.
У Майка было ощущение нереальности происходящего, и вместе с тем он был безмерно счастлив.
— Ну и что в этом такого? — возразила Эйприл и хихикнула совсем по-девчоночьи. В темноте ее смех прозвучал как серебряный колокольчик.
— Обещаю тебе, что сегодня я больше ничего такого не сделаю, — предупредил он. — Потому что в противном случае ребенок вылезет наружу и убьет меня.
На самом же деле, пока они занимались любовью, ребенок даже не пошевелился. Эйприл подозревала, что он уснул. Когда же несколько минут спустя Майк вновь потянулся к ней, чтобы погладить ее живот, желание вновь подняло голову, и несколько минут спустя у Эйприл были все основания назвать его лжецом.
Глава 17
К их великому удивлению, не прошло и месяца, как их жизнь вошла в новое размеренное русло, а в конце апреля Майк и вовсе перебрался к Эйприл. Впрочем, и до этого он оставался у нее каждую ночь. Утром он отправлялся на работу или оставался в ресторане. Даже помогал на кухне, когда там не хватало рук. Эйприл смотрела на него, не скрывая своего счастья. И все вокруг были рады видеть ее счастливой. Единственный, кто по-прежнему ходил насупившись, был Жан-Пьер. Он не скрывал своего неодобрения даже от Эйприл. Всякий раз, видя Эйприл и Майка вместе, он ощущал нечто вроде укола зависти. Вид у него был как у отвергнутого любовника, что, сказать по правде, раздражало Эйприл, тем более что она не давала ему ни малейшего повода для подобной надежды. Жан-Пьер лишь соме-лье и повар, пусть даже влюбленный в нее повар, — и ничего больше. Она попыталась не обращать на его поведение внимания. Сердце Эйприл принадлежало Майку. С некоторых пор Майк почему-то считал, что, судя по размерам ее живота, у них родится двойня. И никакие объективные медицинские доводы не могли его переубедить.
92 
