Особенно,... 
10 
– Конечно, вы можете остаться, мисс… гм… То есть я хотел сказать, миссис Маклауд, – объявил мистер Харпер, энергично тряхнув ее руку. – Если кто-то спросит, мы просто перескажем ваши слова. Вы временно разъехались с мужем.
Она уже хотела поправить его на предмет «временно», но передумала. Ей удалось зайти так далеко. Если они так оптимистично приняли версию несуществующего мужа, это их проблема.
Дни становились заметно короче. К тому времени как она вымыла пару оставшихся от ужина тарелок и вошла в гостиную, чтобы разжечь огонь в камине, за окном уже стемнело. Ветви двух дубов в переднем дворе гнулись и шелестели под беспощадным ветром. Синоптики предсказывали, что к утру температура опустится ниже нуля.
Лейни легла на диван и подняла ноги на подлокотник. Какое блаженство! В школе приходилось проводить на ногах почти весь день.
Она улыбнулась и провела рукой по набухающему животику. Учеников очень заинтересовал вопрос появления будущего младенца. Они постоянно просили разрешения коснуться живота. Иногда платье мусолили до тридцати пар липких влажных ладошек одновременно. Но ей это нравилось. Потому что она любила малыша.
У нее были нерешенные дела. Сегодня прибыло письмо от доктора Тейлора с извещением, что все счета оплачены. Ошибка, которую необходимо исправить. У нее записано, что она должна ему еще триста долларов. Но это потерпит до завтра. Как чудесно знать, что можно не шевелиться, никуда не идти.
С довольным вздохом она посмотрела в сторону камина. И затаила дыхание. Было в его свете что-то завораживающее, тревожно-знакомое. Мягкий, золотистый, рассеянный…
Она быстро зажмурилась, прижав руку к колотившемуся сердцу. Но картина по-прежнему стояла даже за сомкнутыми веками.
И вдруг она вспомнила. Вспомнила все! Память накатила на нее гигантским валуном.
В сознании вдруг стали всплывать разрозненные образы: вот она вошла в кабину лифта, а двумя этажами ниже появился он. А потом – темнота. Авария была такой же жуткой в воспоминаниях, как и наяву, и она услышала собственный жалобный плач. Сквозь туннель страха до нее донесся успокаивающий голос.
Лейни как наяву снова ощутила прикосновение рук, осторожно, но уверенно снимавших с нее жакет, который она давно повесила в шкаф и больше ни разу не надела. Пуговицы словно отлетали под его ловкими пальцами.
И тут откуда-то всплыло его лицо. Отчетливо. Словно в голове зажегся свет. Он очень красив, и в глазах светятся ум и доброта. Пусть она легла в постель с незнакомым мужчиной. Но ей не стыдно за то, как он выглядит.
Словно со стороны она вдруг увидела, как ее несут по коридору. Рассмотрела обстановку в комнате. Благородные бежево-коричневые тона стен. Мандаринового цвета диван, стоявший островком наслаждений посреди комнаты. Увидела, как лежит на невероятно мягких подушках с бесстыдно разлетевшимися волосами. Глаза влажные, груди натягивают льнущий к ним шелк блузки.
Она снова ощутила вкус бренди. И тепло его губ, жестких и уверенных, на своих губах. Вдохнула свежий аромат мыла, аромат его кожи. Одеколон с цитрусовым оттенком и запахом, таким же чистым и мужественным, как он сам. В ее фантазии его руки были нежными, возбуждавшими ее ласками. Она видела, как покорно следует за ним в спальню, а он пожирает ее глазами, когда она стояла перед ним почти обнаженная. Она не стыдилась и не стеснялась своего тела, как ей всю жизнь внушали. Хотела, чтобы он смотрел на нее и восхищался тем, как она красива.
Вдруг свет снова погас, и она потянулась к нему, боясь потерять, в ужасе от мысли, что он ее оставит. Но этого не произошло. Он пришел к ней, сильный, нежный, готовый защитить, державший в крепких объятиях, шептавший чудесные слова. Целовал ее, пока оба не задохнулись. Осыпал жаркими поцелуями ее шею и грудь.
Потом нерешительно спустил с плеч бретельки лифчика. Она не протестовала. Он расстегнул крючки, отбросил лифчик и провел по теплой атласной коже костяшками пальцем. Положил ладонь на ребра, провел пальцем по мелкой канавке, делившей ее живот. Погладил ладонью пупок, остановился на резинке стрингов. Два пальца играли с кружевной эластичной полоской.
– Да, – выдохнула она.
Его рука скользнула внутрь: он пощекотал ее пушистый треугольничек и коснулся влажного цветка ее женственности.
– Боже, какая ты сладкая, – прохрипел он.
10 
