Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
156 
Аманда долго смотрела ему вслед, точно так же, как и остальные женщины, мимо которых он шел. Она вздохнула, понимая, что все-таки будет скучать по Гаррету, который успел стать ее другом. Тем не менее Аманда не думала, что разбила ему сердце. Гаррет никогда не объяснялся ей в любви, к тому же казался немного повесой. Теперь она искренне надеялась, что однажды Маклахлен встретит женщину, которая полюбит его так, как он того и заслуживает.
— Аманда? — вдруг раздался у нее за спиной женский голос.
Этот голос показался Аманде чужим, но обратились к ней как к старой знакомой, чересчур лично, что явно было неподобающим. Немного озадаченная, она обернулась — и тут же застыла на месте, будто превратившись в изваяние.
Рядом стояла весьма элегантная женщина, одетая в изумительное платье из розового атласа, ее бриллиантовые украшения искрились под светом люстр. Аманда втянула воздух ртом, чувствуя себя так, будто кто-то жестоко ударил ее прямо в грудь.
Окликнувшая ее женщина была белокурой, зеленоглазой, красивой и какой-то странно знакомой. Аманда почувствовала себя так, будто смотрит на собственное отражение в зеркале, только лет через десять — двадцать, и окаменела.
— Вы знаете, кто я, — произнесла женщина натянутым, неестественным тоном, хотя ее взгляд даже не дрогнул.
— Знаю. Вы — Дульсия Белфорд, — только и смогла ответить Аманда.
Та немного помедлила, но все же решилась:
— Я твоя мама, дорогая.
Глава 19
Аманда в изумлении смотрела на Дульсию, пытаясь восстановить дыхание и вернуть себе спокойствие. Перед ней стояла мать — женщина, которая нанесла самый сокрушительный удар в ее жизни. Аманда считала, что успешно подавила в своей душе острую боль, вызванную Дульсией, но теперь страдание с новой силой нахлынуло на нее, парализуя, лишая сил. Конечно, Аманда предчувствовала эту случайную встречу, но никогда не думала, что она произойдет именно сегодня вечером.
— Я твоя мама, — мягко повторила Дульсия, ее взгляд был по-прежнему полон решимости.
— Нет, — немного придя в себя после потрясения, твердо отозвалась Аманда.
Теперь она держала голову высоко, радуясь тому, что сейчас на ней надеты подаренные Клиффом украшения и бриллианты графини. Мысли путались в голове, возможно, потому, что сердце билось с такой тревожной скоростью. Потеряв способность мыслить ясно, Аманда помнила только одно: она должна сделать все, чтобы мать никогда не узнала, какое горе ей причинила.
— У меня нет никакой матери. И никогда не было. У меня был отец, но он умер. — Аманда из последних сил боролась с эмоциями, которые явно начинали брать верх. — Давайте не будем притворяться, что мы с вами мать и дочь.
Чувствуя, как слабеют колени, Аманда прижалась спиной к стене и резко бросила:
— Это ведь не так.
— Это жестоко! — чуть не задохнулась Дульсия. Леди Белфорд пыталась выглядеть искренней, но ее взгляд скользнул по Аманде, окинув с головы до ног. Дульсию явно заинтересовали бриллианты и диадема с жемчугом.
Аманда помолчала, явно собираясь с силами.
— Нет, леди Белфорд, полагаю, это вы жестоки, — наконец сказала она, уговаривая себя развернуться и уйти прочь. Затевать этот разговор явно не стоило. Недалеко располагалась бильярдная, где леди и джентльмены приятно проводили время в беседе и играх. Аманда могла бы отправиться туда и затеряться в толпе гостей. Но она не могла заставить себя уйти, хотя все тело уже била мелкая дрожь. — Я приехала сюда после смерти отца, чтобы найти вас. Это была последняя воля папы! Думаете, мне хотелось покидать остров? Полагаете, я когда-нибудь верила, что вы радушно встретите меня? Но я не могла отказать своему отцу. Да как вы вообще смеете обвинять меня в жестокости?
Недрогнувший взгляд Дульсии наконец-то оторвался от роскошных украшений и задержался на лице дочери.
— Я была вне себя от потрясения, когда де Уоренн уведомил меня о том, что ты находишься в Хэрмон-Хаус. Аманда, мы просто обязаны все обсудить, только так ты сможешь меня понять. Но, умоляю, переговорим с глазу на глаз. Давай выйдем.
— Нам нечего обсуждать, — вымученно произнесла Аманда, борясь с подступающими слезами. Почему же сейчас ей так хотелось плакать? Конечно, все внутри ныло от невыносимой боли, причиненной матерью, которая и знаться-то с ней не хотела. Но теперь ноги и вовсе отказывались повиноваться приказам разума, и Аманда застыла, не в силах двинуться с места, враждебно глядя на мать, не скрывая своей антипатии.
156 
