79 
В разрыве с Кристиной меня смущало лишь то, что, кроме нее, у меня почти не было друзей: одна студентка по обмену из Пакистана да девочка с катарактой, которую я подтягивала по математике и с которой нас роднило лишь то, что мы больше ни с кем не могли сойтись. Была еще группа Черных детей, но их мир был бесконечно далек от моего: родители — биржевые маклеры, уроки фехтования, летние коттеджи на Нантакете. Была Рейчел — тогда уже восемнадцатилетняя и беременная первым ребенком. Ей, наверное, нужна была подруга, но даже когда мы сидели лицом к лицу за кухонным столом, я не находила тем для разговора, потому что то, чего она хотела от жизни, не имело ничего общего с тем, чего я надеялся достичь в своей, и еще потому, что, честно говоря, я побаивалась, что, стоит мне начать проводить время с ней, все стереотипы, которыми она окружила себя, сотрутся, как крем с обуви, отчего мне станет еще труднее влиться в ряды далтонцев.
Возможно, именно поэтому, когда однажды в пятницу Кристина пригласила меня на девичник с ночевкой, я, не дав себе времени на обдумывание, согласилась. Я согласилась и понадеялась, что она покажет, как сильно я ошибалась. В обществе ее новых подруг я хотела шутить о тех временах, когда мы с Кристиной делали шлемы из фольги и прятались в кухонном лифте, воображая, что летим в космическом корабле на Луну, или когда собака госпожи Мины, Фергус, накакала на кровать, и мы закрасили пятно белой краской в полной уверенности, что этого никто не заметит. Я хотела быть единственной, кто знал, в каком из кухонных шкафов хранились сладости, где найти лишний комплект постельного белья и имена всех игрушечных животных Кристины. Я хотела, чтобы все они узнали, что Кристина дружит со мной даже дольше, чем с ними.
Кристина пригласила двух второкурсниц: Мисти, которая утверждала, что страдает дислексией и не может сама делать домашние задания, хотя без труда читала вслух из стопки журналов «Космо», принесенных Кристиной, и Киру, которая была без ума от Роба Лоу и от своего просвета между бедер. Мы разложили полотенца на обустроенной для отдыха тиковой площадке на крыше. Кристина включила радио и, услышав «Дайр Стрейтс», стала подпевать. Я подумала о том, как мы когда-то слушали пластинки госпожи Мины — сплошь оригинальные бродвейские записи — и танцевали, притворяясь Золушкой, Эвой Перон или Марией фон Трапп.
Я достала из сумки бутылочку солнцезащитного крема. Остальные девочки уже натерли себя детским маслом так, что лоснились, как стейки на гриле, но мне меньше всего хотелось стать еще темнее. Я заметила, что Кира смотрит на меня.
— А ты вообще можешь загорать?
— Ну да, — сказала я, но мне не пришлось вдаваться в объяснения, потому что вмешалась Мисти.
— Отпад! — воскликнула она. — Британское вторжение.
Она развернула журнал, показывая нам моделей, одна худосочнее другой, одетых в наряды следующего сезона с английскими флагами и красные куртки с золотыми пуговицами. Чем-то они напоминали мне Майкла Джексона.
Кристина села рядом со мной и ткнула пальцем в журнал.
— Линда Евангелиста — само совершенство.
— Ты серьезно? Фу, она похожа на нацистку, — возразила Кира. — Синди Кроуфорд такая естественная.
Я посмотрела на фотографии.
— Моя сестра этим летом едет в Лондон, — добавила Кира. — Будет путешествовать по Европе. Я заставила отца письменно пообещать, что, когда мне исполнится восемнадцать, я тоже смогу поехать.
— Путешествовать? — вздрогнула Мисти. — Зачем ей это?
— Потому что это романтично. Только представь себе! Проездные билеты eurail. Хостелы. Горячие европейские парни.
— По-моему, Савой — это тоже очень романтично, — сказала Мисти. — И у них есть души.
Кира закатила глаза.
— Поддержи меня, Рут. Ни в одном любовном романе никто не встречается в холле Савоя. Они всегда знакомятся на железнодорожной платформе или случайно меняются рюкзаками, правильно?
— Похоже, это судьба, — сказала я и подумала, что летом мне хочешь не хочешь придется подрабатывать, если я собираюсь идти в колледж.
Кристина, лежа на полотенце, похлопала себя по животу.
— Умираю с голоду. Нужно перекусить. — Она посмотрела на меня. — Рут, можешь сгонять и принести чего-нибудь пожевать?
Мама улыбнулась, когда я вошла в кухню, где стоял божественный запах свежего печенья. Готовая горка остывала на блюде, а вторая партия только что ушла в духовку. Мама протянула мне ложку и разрешила слизать тесто.
79 
