Особенно,... 
45 
Она испуганно вскочила с постели. Он попытался обнять ее, но она увернулась.
— Н-ничего, — ответила она бесцветным голосом. Она чувствовала себя слишком уязвленной и растерянной, чтобы объясняться. — Я не хочу сейчас разговаривать.
— Черт побери, что случилось? — сказал он с ноткой раздражения. — А я хочу поговорить немедленно. Что-то мучило тебя еще до отъезда сюда. Я ждал, пока ты мне расскажешь, а ты вместо этого плачешь в постели и не даешь до тебя дотронуться.
— Нам надо подождать, пока я правду в себя.
Воцарилось долгое молчание, затем он заговорил медленно и едко в холодной темноте:
— Я не люблю откладывать на потом. Мы только что занимались любовью, а теперь ты ведешь себя так, будто презираешь меня.
— Раз уж ты хочешь знать, я подслушала твой разговор с дедушкой в библиотеке и, когда я у него спросила, он мне все рассказал. Неудивительно, что ты не сказал мне о его болезни, Морган… — Ее голос был резким и осуждающим.
После неловкого молчания он спросил:
— И что это означает?
Она посмотрела на его чеканный профиль. В темноте выражение его лица казалось более решительным, чем обычно.
Невзирая на страх, она сказала:
— Ты боялся, что я заставлю тебя приехать за мной в Швейцарию.
— Хватит ходить вокруг да около, скажи, к чему ты клонишь.
— Дедушка сказал, что, когда он умрет, он оставит мне контроль за виноградниками.
— И ты думаешь, что я приехал за тобой и женился, чтобы завладеть Кирстен-Вайн-ярдз?
Она чувствовала себя слишком несчастной, чтобы говорить. Если бы он разубедил ее и сказал, что любит!
— И ты в это поверила, Дина? Она молча кивнула.
— Я думала, может быть…
— К черту “может быть”! Говори как есть. Всю мою чертову жизнь меня отвергали. Я научился с этим справляться, справлюсь и на сей раз.
Он отбросил одеяло и спустил ноги на ледяной пол. Она уставилась на него.
— Что ты делаешь? — спросила она мягко.
— А ты что думаешь? Я ухожу. Контролируй себе на здоровье свой Кирстен-Вайн-ярдз.
— Уходишь. — Одно это слово резало сердце на куски. Она с болью наблюдала за всеми его движениями. На его загорелом теле играли мускулы, когда он одевался и торопливо застегивал рубашку. Он был похож на льва в клетке.
— Ты назвала меня амбициозным. Дина. Неужели тебе хотелось, чтобы виноградник пришел в упадок, а винодельня рухнула у тебя перед носом? Я не знаю, что ты от меня хочешь. Но это не имеет значения, потому что я не могу измениться даже ради тебя. Да, я хочу остаться на винограднике. Я всегда этого хотел, но только ради тебя. Я влюбился в тебя, когда тебе было всего шестнадцать лет. Я чувствовал, что у нас много общего. Мы оба аутсайдеры, вынужденные бороться за свое место в жизни. Но ты поверила газетным вракам. Я не осуждаю тебя. Когда я увидел, что ты меня ненавидишь, я посвятил себя работе, чтобы забыться, и постепенно втянулся в виноделие и виноградарство настолько, что ничем больше не стал интересоваться. Позже, когда я решил, что ты меня любишь, а ты уехала к Эдуарду, я чуть с ума не сошел и тогда женился на Холли. Стивен и Кирстен-Вайн-ярдз были для меня всем.
Он долго молчал, а потом продолжил:
— Ты чем-то напоминаешь мне мою мать, Дина. Не возмущайся. Она была не таким уж чудовищем. Понимаешь, она, несмотря на успех и славу, верила в себя не больше, чем ты. Вот почему ей мало было одного мужчины. Она хотела постоянно слышать от многих, что красива и желанна. Она дала окружить себя лизоблюдами, которые только использовали ее. Это и превратило ее в параноика. Она не была уверена даже во мне. Даже любовь сына казалась ей недостаточной. Я был единственным мужчиной, которого она не могла прогнать. Когда я вырос, она стала думать, что я не бросаю ее из-за денег. На самом деле это было вовсе не так. Я любил ее и хотел, чтобы и она меня любила. Как это ни парадоксально, Дина, но именно от любви к ней я совершил это безумство и попал в такую беду. Но ты должна знать, она, видимо, пересмотрела свои взгляды на некоторые вещи, потому что, когда умерла три года назад, оставила мне все свое состояние. Я думаю, таким образом она дала понять, что все-таки любила меня. Теперь, благодаря ей, я богатый человек. Мне не нужны твои деньги. И не были нужны никогда. Я женился на тебе не из-за твоих виноградников, а только из-за любви к тебе. Но какого черта мне жить с женщиной, которая не верит ни в себя, ни в меня. Я это уже проходил и больше не желаю. ТЫ уже однажды меня бросила. И когда-нибудь ты опять сделаешь то же самое. Он надел ботинки.
45 
