21 
Орла резко отодвинула тарелку с закуской, продолжая избегать столкновения с его пристальным взглядом.
– Мою мать… на самом деле не очень волнует то, откуда берутся деньги. Должно быть, она занималась делами, когда я была маленькой. Я видела, как они с отцом работали допоздна, просматривали расчеты, спорили по поводу интерьеров… решали, в какой отель им стоит вкладывать деньги. Но потом… – Орла подернула плечами и замолчала, не желая рассказывать, как ее мать испортили деньги.
К ее облегчению, появился официант и стал собирать пустые тарелки. Когда они снова остались наедине, Антонио спросил:
– У тебя есть дом в Лондоне?
Орла вздохнула с облегчением, радуясь, что он сменил тему разговора. Она покачала головой:
– Нет, я живу здесь, в отеле. Мы всегда жили в отелях, то в одном, то в другом. В Лондоне мы живем уже последние двадцать лет, с момента открытия. А ты разве никогда не жил в отелях вашей фирмы?
Он покачал головой:
– У нас есть дом в пригороде. Мы выросли там, хотя все время развлекались в отеле, и конечно же это сводило наших родителей с ума.
– Мне не хватает братьев и сестер, – призналась Орла с грустью.
– У меня их слишком много, а у тебя их нет. Мы всегда несчастливы, правда?
Услужливый официант принес главные блюда, и Орла благодарно улыбнулась. Последние слова Антонио эхом отдавались у нее внутри.
Она отрезала небольшой кусочек ягненка. Он был сочным и восхитительным, но сейчас вкуса она не чувствовала. Их разговор казался слишком… легким, хотя в действительности они обсуждали серьезные темы.
На несколько минут они сосредоточились на еде. Антонио сказал, что это был один из лучших стейков, которые он пробовал, и Орла почувствовала волнение и гордость.
После недолгой паузы она первой нарушила молчание:
– Я всегда хотела дом. Настоящий дом. Я так завидовала своим друзьям, когда приходила к ним в гости. Закрывая дверь своего дома, они оставались наедине только с самыми близкими. Не пойми меня неправильно. Я знаю, как мне повезло. Я получила прекрасное образование. Но иногда… мне хотелось иметь свой собственный уголок, в котором я могла заниматься чем угодно, зная, что никто не нарушит моего уединения в любой момент.
Минуту Антонио молчал, а затем произнес:
– У нас мог быть настоящий дом… но мы были отрезаны от остального мира. Нас отвозили из престижной закрытой школы в огромный и безрадостный дом с кучей нянек и прислуги. Наши родители постоянно жили в отелях… Мы были предоставлены сами себе. Когда мне было пятнадцать, наша мать бросила семью…
Орла почувствовала, как что-то кольнуло в сердце. Все знали историю Лилианы Чатсфилд. Она бросила семью, оставив новорожденного младенца и шестерых детей. В то время и начала осыпаться позолота с империи Чатсфилдов.
Мать Орлы, несмотря на свое эгоистичное поведение, никогда не бросала свою семью.
– Она поступила жестоко. И ты никогда ее больше не видел?
Антонио промокнул губы льняной салфеткой и покачал головой. У Орлы было четкое ощущение, что он больше не собирался рассказывать об этом периоде своей жизни. В голове у нее промелькнули воспоминания того времени, когда ей было восемнадцать или девятнадцать и она видела в газетах фотографии Антонио, выходящего из ночного клуба с компанией полуголых девиц.
Она могла вспомнить, каким дьявольски красивым он тогда был – молодым и намного менее дерзким, нежели сейчас. Неудивительно, что Орла не узнала его той ночью в баре. Это было прямо перед его исчезновением, а затем и остальные представители клана Чатсфилдов выросли и завидной регулярностью стали попадать на страницы желтых газет.
Только несколько недель назад младшая сестра Антонио Кара, сногсшибательная красотка, попала под объективы фотоаппаратов папарацци, впутавшись в неприятную историю. Орла вдруг осознала, что Антонио, как и она сама, в юном возрасте взял непосильный груз ответственности на свои плечи… Никогда раньше она не думала, что у нее было что-то общее с этими привилегированными Чатсфилдами. Это открытие ее не обрадовало.
– Я полагаю, ты не виделся со своими братьями и сестрами, с тех пор как вернулся?
Ни один мускул не дрогнул на его лице, но Орла чувствовала, как он напрягся. Он взял стакан в свою большую руку, медленно делая глоток.
– Нет, – наконец он ответил. – Не виделся. Они все уже выросли, с тех пор как я уехал.
Его губы сжались в тонкую ниточку.
21 
