32 
* * *
– О, круто, моя музыка, – сказал Мануэль, даже не озираясь по сторонам, а прямиком шагнув к дивану, рухнул на него – и мы тут же приступили к обсуждению.
– У тебя есть какие-нибудь известия от Махмута? – спросил я.
– Да, у него все хорошо, только хочет домой.
– Завтра мы должны написать еще один очерк про него и его родителей, – сказал я.
– Круто. И у тебя есть какая-нибудь идея? – поинтересовался он.
– Нет. А у тебя?
– Будет лучше всего, если мы их навестим, и ты потом напишешь об этом, – предложил Мануэль.
– М-да, это, конечно, было бы лучше всего, но для этого мы должны знать, к примеру, где они.
Теперь Мануэль лукаво улыбнулся, и мне в голову сразу закралось подозрение.
– Скажи, ты знаешь, где они скрываются?
Теперь он засмеялся.
– Где?
– Я выдам тебе это при одном условии.
Ну вот, опять условие, вся моя жизнь скоро будет состоять из одних условий от людей, которым я и без того предоставлен в полное распоряжение.
– Мы отправимся туда завтра в первой половине дня вместе, – сказал Мануэль.
– Завтра в первой половине дня? Разве ты не в школе?
– В школе. Это и есть условие.
А, теперь я понял.
– Махи сейчас тоже не ходит в школу, – сказал Мануэль.
Перед строгой в отношении школы тетей Юлией данный аргумент уж точно не устоял бы, но мне понравилась эта мальчишеская солидарность, поэтому я подмигнул и согласился на прогул уроков.
– Но только один раз, и тете мы ничего не скажем.
Он кивнул.
Тут он мне рассказал, где нашли убежище наши австро-чеченцы, а именно – в семье священника-протестанта в Нойштифте, куда их пристроил баскетбольный тренер команды «Торпедо-15», что, правда, должно было храниться в тайне.
– Но это же замечательно, что в игре замешана церковь, – возликовал во мне журналист.
– Это не церковь, а всего лишь старый священник и его жена.
– Но они нас не впустят, – с сожалением сказал я.
– Впустят.
– Почему ты так уверен?
– Махи уже переговорил с женой священника, и она сказала, что мне можно прийти вместе с дядей, но только при условии… – Ну-ну, как же без условия. – Но только при условии, что ты об этом напишешь, и именно в «Новом времени», потому что «Новое время» – действительно хорошая газета, для которой все люди одинаково ценны, из какой бы страны они ни приехали. Так сказала эта женщина, сообщил мне Махи.
То есть они и впрямь готовы были дать мне эксклюзивное интервью. Столько хороших новостей за одно воскресенье – что-то мне слегка не по себе от этого.
Так или иначе, а проблема со вторым материалом теперь, считай, решена. Я заставил себя коснуться и неприятной темы.
– Слушай, Мануэль, я уволился из «Дня за днем», и у нас тобой теперь не будет кабинета.
– Я знаю, тетя Юлия уже рассказала, – весьма расслабленно произнес он.
– И куда ты теперь будешь ходить делать уроки?
– Сюда, к тебе в квартиру.
– Не знаю, хорошая ли это идея.
– Тетя Юлия тоже так сказала.
– Ты только посмотри, какой здесь кавардак, – сказал я.
– Нет, – возразил Мануэль.
Это был превосходный ответ, я считаю. Теперь мне окончательно не понадобится тест на отцовство.
Глава 7
Паевы в своем убежище
В понедельник – в мой первый за много лет официально безработный рабочий день – я еще до начала уроков перехватил Мануэля неподалеку от школы. Это состоялось в то время дня, о котором до сих пор я знал лишь понаслышке – под точным названием «утренние сумерки». Зато накануне я лег спать в тот час, к которому обычно лишь начинаю медленно соображать, на что мне употребить этот вечер – или на что этот вечер употребит меня. Так или иначе, это имело последствием джетлаг, сопровождаемый приступами тошноты – на грани остановки кровообращения, и моей главной задачей было не допустить слипания век, когда мы сидели в булочной и Мануэль, потягивая какао и надкусывая бутерброд, гордо озирал разворот свежего выпуска «Нового времени», нашу статью с заголовком огромными буквами: «Дело Махмута». Подзаголовок: «Я не хочу опять спасаться бегством».
Потом он заставил меня записать вопросы, которые мы могли бы задать священнику-протестанту и его жене. Я-то предпочитал делать такие вещи наобум, ненавижу всякую подготовку. Потому что я воспринимаю жизнь в принципе как сплошную серию подготовок к чему-то иррациональному, что потом никогда так и не происходит, в то время как действительно роковые события всегда настигают неожиданно, без всякой подготовки, как, например, роды, ветрянка, влюбленность, импотенция и смерть, а в моем случае также и отцовство. Может быть, об этом мне и поговорить с семьей пастора.
32 
