142 
Купер расхохотался.
– Ну, конечно. Мартину это страшно понравится. Он просто придет в восторг.
– Я тебя приглашаю, – настаивала она. – Ты один из ближайших друзей Мартина. И если нас заметят, люди решат, что роман у нас с тобой. Ты ведь не возражаешь, чтобы они так думали?
– Эх, если бы это оказалось правдой, – вздохнул он грустно.
В ее больших карих глазах таился вызов.
– Решайся, Купер. Пойди на риск.
– А что скажет Мартин?
– Скажет то, что я велю.
– Круто.
– Вот так. Все будет чудесно, и к тому же у тебя появится возможность поговорить с Мартином. Знаешь, я бы хотела, чтобы ты это сделал.
Он кивнул.
– Если тебе это доставит удовольствие, я поеду.
Она улыбнулась и взяла его за руку.
– Купер, ты прелесть.
Во второй половине дня в субботу, устав бесполезно болтаться по дому, Микки решил не ждать, когда вернется Абигейль или объявится Уорнер. Поэтому он позвонил мадам Лоретте и сообщил, что едет, попросив приготовить ему китаяночку.
Когда он приехал, его незаметно провели наверх в отдельную спальню.
Лемон, очаровательная китаяночка, с которой он уже встречался, робко ему улыбнулась. Длинные черные волосы свисали до пояса.
– Чем я могу вам сегодня доставить удовольствие? – спросила она послушно.
Он любил послушных женщин. Расстегнув молнию на брюках, плюхнулся на кровать.
– Сделай мне минет.
Что здорово в борделе, так это возможность называть вещи своими именами. Никаких цветов. Никаких уговоров. Только действие. Мечта любого мужчины.
Лемон кивнула и потянулась за флаконом с ароматическим маслом.
Микки попробовал ни о чем не думать. Ее ласковые пальцы делали чудеса.
Забудь обо всем. Живи одним моментом. Расслабься.
Он закрыл глаза.
Почувствовав прикосновение ее искусного язычка, он, громко застонал. Божественные ощущения.
Но Микки не повезло. Едва он приблизился к самому пику экстаза, дверь распахнулась, в комнату ворвались Уорнер и еще один полицейский в штатском.
– Рейд. Мы из полиции нравов. Ладно, приятель, надевай штаны, – приказал полицейский.
– Микки! – воскликнула пораженная Уорнер.
Член Микки опал, как проткнутый воздушный шарик.
59
– Что, мать твою, происходит? – настойчиво спросил Карло Боннатти.
– Вы о чем, босс? – переспросил Линк, его телохранитель и правая рука.
– Я спрашиваю, что, твою мать, происходит? – повторил Карло резко.
Линк пожал плечами. Высокий человек с худом лицом, глазами-щелочками и страшным шрамом, извивающимся по левой щеке.
– Вы ведь сами говорили с Эдди Кейном, – напомнил он.
– Сам знаю, – ответил Карло нетерпеливо. – И я знаю, что у него нет денег. Этот говнюк все вынюхал. Все мои деньги попали в его чертов нос.
Линк выступил с великолепным предложением.
– Хотите, мы переломаем ему ноги?
– Если бы я думал, что после этого я получу деньги, я бы согласился. Но давай останемся реалистами. У ублюдка денег нет. Значит, надо идти на студию к Микки Столли.Договорись о встрече.
Линк кивнул.
– Будет сделано. Когда вы хотите?
– В понедельник, – ответил Карло, поразмыслив. – Договорились.
Он подошел к окну своего пентхауса в центре города и посмотрел на открывающийся вид. Ему нравилось бывать в Лос-Анджелесе. Может быть, стоило подумать о том, чтобы проводить больше времени на побережье. Выбираться из грязного Нью-Йорка с его преступностью и толпами бездомных на улицах.
Теперь, когда Карло стал свободным человеком, идея казалась привлекательной. После десяти лет брака жена его бросила. Ей же хуже. Эта идиотка сбежала с каким-то гомиком, художником по интерьерам.
Карло решил наказать ее на всю катушку. Через несколько месяцев она приползет назад, умоляя о прощении. Когда это произойдет, он доставит себе огромное удовольствие, захлопнув дверь перед ее физиономией.
К счастью, их брак бездетен. Карло всегда хотел сына, но жена его подвела.
А ему не нравились люди, подводившие его.
Поэтому очень не нравился Эдди Кейн.
Никто еще безнаказанно не обкрадывал Карло Боннатти.
60
– Мне нужно позвонить, – заявил Микки, застегивая молнию на брюках.
– Сказал же тебе, приятель, звонить будешь в участке, – ответил полицейский, которому на все было наплевать.
Уорнер стояла в стороне, глядя на него с отвращением и покачивая головой, как будто хуже него и быть никого не могло.
142 
