104 
Он что, собрался за ней приударить? Да нет, немыслимо. Он же еще ребенок, правда, довольно привлекательный.
– Не поняла?
– Ну знаете… «когда мы были вместе», в этом есть что-то сексуальное. Разве не так?
– Поль, ты что, со мной заигрываешь?
Он очаровательно улыбнулся.
– Надеюсь. Если вы не заметили, значит, я делаю это плохо.
Дина не смогла удержаться от ответной улыбки.
– Рада тебя видеть, дорогой, – заверила она. – И должна заметить, что ты унаследовал чувство юмора своей матери.
Он сменил выражение лица на обиженное.
– Не зовите меня «дорогой». Не надо меня унижать.
– Я и не думала.
Самое время пойти в атаку.
– Не думали о чем?
– Чтобы тебя унизить, Поль. А где твоя мама?
– Где-то здесь. Зачем она вам? Чтобы от меня отделаться?
Дина покачала головой.
Поль снова сменил тактику. Усмехнулся.
– Вы что, боитесь?
– Тебя? Не думаю, дорогой. – Она повернулась и быстро ушла.
– Красивые ноги! – воскликнул он, обращаясь к удаляющейся женщине.
Он ощутил, что взял верх. Довольный, он вернулся к Нонне и Бриджит.
– Она совершенно определенно меня хотела, – сообщил он. – Пришлось отказать.
– Да что ты говоришь? – насмешливо парировала Нонна. – Как мило с твоей стороны. Всегда знала, что ты самый бесстыдный врун в мире.
– Ладно, не верь. Мне наплевать. – Ничуть не обескураженный, он перенес свое внимание на Бриджит. – У тебя взаймы нельзя взять? Скажем, тысяч сто? Отдам, когда стану богатым и знаменитым.
– Ха! – хмыкнула Нонна.
– Я не распоряжаюсь своими деньгами, – пробормотала Бриджит. – Они все во что-то вложены.
– И если бы даже она и могла дать, – вмешалась Нонна, – то, во всяком случае, не тебе. Я оказалась бы первой в очереди, верно?
Бриджит никогда бы не призналась, что Поль даже привлекательней Тима Вэлза.
Эмилио подписал контракт. Вероятно, надо было дать его сначала просмотреть какому-нибудь известному голливудскому адвокату. Но Эмилио знал что делал. Деловое чутье его никогда не подводило. Выторговал же он себе жирненьких пятьдесят тысяч и без всякого адвоката. Теперь пришла пора снабдить их эксклюзивной историей о Венере Марии и ее женатом любовнике.
Первым делом он открыл счет в банке. Затем немедленно снял с него три тысячи долларов и рванул в город, где не пропустил ни одного клуба.
Все, кто его знал, удивлялись.
– Откуда у тебя столько бабок, парень? – спрашивали они. Они все считали его большим мастером использовать имя сестры, подсаживаться к чужим столикам и заказывать себе выпивку за чужой счет.
– Сестра дала, – отвечал Эмилио, хитро подмигивая.
В какой-то степени это было правдой. Не будь Венеры Марии, не видать бы ему пятидесяти тысяч. Верно, пока он получил только пять, но получит и остальное, когда статья будет написана и проверена.
После нескольких коктейлей «Маргарита» он подцепил проститутку в одном из баров. Эмилио и не понял сначала, что она шлюха. Сказала – актриса. Все они притворяются актрисами или манекенщицами. Так уж заведено в Голливуде.
Длинные крашеные светлые волосы и еще более длинные тощие ноги, короткое красное платье с глубоким вырезом сзади и еще более глубоким декольте спереди. Все ее прелести выставлены на всеобщее обозрение.
Эмилио обозревать ничего не собирался, он праздновал.
Он привез девицу к себе на квартиру и трахнул ее. Все мероприятие заняло пять минут.
– И это все? – возмутилась она, когда он кончил. – Я сюда пришла, чтобы хорошо повеселиться. Да от зайца оказалось бы больше пользы.
– Ты и повеселилась, – пробормотал Эмилио, желая, чтобы она поскорее убралась к чертям собачьим.
Девица потребовала пятьдесят долларов на такси. Он пришел в негодование.
– Пятьдесят монет на такси?
– Радость моя, не ради же твоей улыбки я сюда пришла.
Он дал ей двадцатку и выпроводил.
Когда она ушла, Эмилио включил телевизор и принялся мечтать о Глории Эстефан. Вот это настоящая женщина. Он готов поспорить, что Глория не стала бы требовать с него пятьдесят баксов.
Наконец он заснул. На завтра назначена еще одна встреча с Деннисом и его магнитофоном. Работа продвигалась.
Скоро его имя появится в газетных заголовках. Наверное, приятно.
Эмилио Сьерра тоже собирался стать знаменитым.
40
Эдди Кейн боялся сойти с ума. Он совсем разваливался на части. И никто не хотел ему помочь, не нашлось ни одного человека, кому бы он мог довериться.
104 
