91 
— Что значит «никогда не приходилось»? — спросил он. — В Англии что, нет коров? Ты писала мне, что несколько лет вела хозяйство в доме своего отца!
— Но мы жили в Ливерпуле! В центре города, возле церкви. У нас не было домашних животных!
Говард злобно уставился на Хелен.
— Тогда тебе придется как можно быстрее этому научиться! Сегодня, так уж и быть, корову подою я. А ты тем временем помой полы. Ветер нанес сюда кучу пыли. А после этого займись печкой. Дрова есть, так что тебе осталось лишь разжечь огонь. Только следи, чтобы дрова были уложены правильно, иначе они закоптят весь дом. С этим-то ты управишься? Или в Ливерпуле нет печей?
Презрительный взгляд Говарда заставил Хелен промолчать. Скорее всего, она еще больше разозлит его, если расскажет, что у них в Ливерпуле всю черную работу по дому выполняла служанка. Заданием Хелен было лишь следить за младшими детьми, помогать отцу в церковных делах и собирать прихожан для совместного чтения Библии. А что бы Говард ответил ей на описание лондонского особняка ее работодателей, Хелен даже представить боялась. Гринвуды держали кухарку, слугу, который следил за печью и каминами, и нескольких служанок, по первому требованию выполнявших любое задание хозяев. А Хелен, несмотря на то что она, как гувернантка, не являлась членом семьи, никогда не приходилось прикасаться к дровам. Не говоря уже о том, чтобы разжигать печь.
Женщина не знала, сможет ли управиться со всем этим сама, однако другого выхода у нее не было.
Похоже, Джеральд очень обрадовался тому, что Лукас и Гвинейра гак быстро нашли общий язык. Он назначил свадьбу на второе из четырех предрождественских воскресений. Это была середина лета, благодаря чему часть празднования могла пройти в саду. Однако для этого его нужно было подготовить. Хотурапа и еще двое маори, которых наняли специально для этой работы, с утра до вечера сажали привезенные Джеральдом из Англии семена, рассаду и молодые деревья. Паре новозеландских растений тоже нашлось место в тщательно продуманном Лукасом садово-парковом оформлении особняка. Поскольку клены и каштаны не могли вырасти за неделю или две, молодой человек был вынужден прибегнуть к помощи южных кустарников, пальм никау и тыквенных деревьев, чтобы в короткое время организовать приятную тень для гостей Джеральда. Гвинейру это ничуть не смущало. Ей нравились местные флора и фауна — и это было, пожалуй, единственным общим интересом девушки и ее будущего мужа. Однако исследования Лукаса по большей части ограничивались папоротниками и насекомыми, причем первые росли преимущественно в дождливой западной части Южного острова.
Гвинейра могла любоваться разнообразием их утонченных форм исключительно благодаря искусно выполненным рисункам Лукаса и иллюстрациям из его учебников. Однако, впервые встретившись с живым представителем новозеландских насекомых, даже бойкая Гвинейра с трудом удержалась от крика. Лукас, как заботливый джентльмен, сразу же поспешил ей на помощь. Но у него вид насекомого вызвал не отвращение, а восторг.
— Это же уэта! — заявил он и легонько ткнул в шестиногое чудовище, которое Хотурапа только что выкопал из земли. — Уэты, пожалуй, самые большие насекомые на свете. Они могут достигать восьми, а порой и больше сантиметров в длину.
Гвинейра не могла разделить радости жениха. Может, если бы это существо походило на бабочку, пчелу или шершня... однако уэта напоминала скорее огромного жирного блестящего кузнечика.
— Они относятся к прямокрылым, — начал объяснять Лукас. — А если точнее, к семейству длинноусых прямокрылых. Кроме наземных уэт, которые являются представителями семейства rhaphidophoridae...
Лукас знал латинские названия всех видов рода уэта. Однако Гвинейра считала, что имя, которое дали этому насекомому маори, подходило лучше всего. Кири и ее народ называли его wetapunga— «богом уродливых существ».
— Они кусаются? — спросила Гвинейра.
Насекомое вело себя не особо активно и вяло продвигалось вперед, когда Лукас подталкивал его палочкой. Однако сзади у него виднелось внушительное жало. Гвинейра на всякий случай предпочитала держаться от него подальше.
— Нет, нет, обычно они ведут себя безобидно. Они могут укусить лишь раз и потом умирают. В каком-то роде это можно сравнить с укусом осы, — объяснил Лукас. — А этот шип сзади... он... означает всего лишь то, что перед нами самка и... — Молодой человек переменился в лице, как и всегда, когда речь заходила о чем-то, связанном с половым размножением.
91 
