93 
– Я люблю тебя. И сожалею, что ты вырос в таких условиях, – с мукой в глазах ответила она. – Мне больно оттого, что в твоей жизни было столько плохого: твой отец, смерть матери, бедность… и не только. Но и мне бывало нелегко. Дело не в доме. Я люблю этот дом, мне повезло вырасти здесь, но это не отменяет нашу любовь друг к другу, Эйдан, – эти слова она произнесла с полной уверенностью.
– В твоем мире мне нет места, – мрачно заключил он. Оба зашагали по улице. У Эйдана был измученный вид.
– Ты влюблен не в мир, а в женщину, а я влюблена в тебя. Мне нет дела до того, что у тебя есть и чего нет.
– Мне от тебя ничего не нужно, понимаешь? – он снова остановился и почти закричал ей в лицо, не заботясь о том, что подумают прохожие.
– Конечно, – тихо подтвердила она.
– Все это время я думал, что деньги были у твоего бывшего мужа и он проявил щедрость, когда вы расстались. Но ведь это твои деньги, так? Все было твоим – этот дом, шато… а он тоже был богатым? – Эйдан казался настолько взвинченным, что Вероника поняла: сейчас его не успокоить никакими словами. – Почему же ты мне не сказала?
– Я думала, что будет слишком некрасиво заявлять, что деньги были у меня. Отвечаю на твой вопрос: у Пола не было ничего. Но это меня не волновало. В сущности, вскоре стало ясно, что именно поэтому он женился на мне. Ну и пусть. Я любила его, у нас родилось трое детей. Не деньги делают меня такой, какая я есть.
– Как бы не так! – закричал он. – Ты же всю жизнь прожила вот так, у тебя было все, ты понятия не имела, как существуют бедняки!
– Но почему ты обвиняешь меня в этом? Я несу ответственность за то, что у меня есть. Я отдаю деньги, чтобы помочь людям. Почему я должна чувствовать себя виноватой в том, что мои родители были состоятельными людьми? Зачем ты меня винишь?
– Надо было сразу сказать мне! – рявкнул он, срываясь с места. – Тогда между нами ничего бы не было. Это же немыслимо! Твои дети решат, что я охочусь за твоими деньгами.
– Рано или поздно они поймут, что это не так. А я ради детей не собираюсь отказываться от нашего будущего. У них своя жизнь, а я имею право на собственную. Ты хороший человек, Эйдан. Я люблю тебя. Но это несправедливо – обвинять меня в том, что мне принадлежит этот дом и что я жила здесь, когда была ребенком. Неужели для того, чтобы стать порядочным человеком, я должна была спать на полу и голодать? Почему? Ты считаешь, что только тебе принадлежит эксклюзивное право на порядочность, потому что ты терпел лишения, а я выросла плохим человеком, поскольку у моих родителей имелись деньги? Но какое это отношение имеет к нам?
– Ты просто не можешь понять меня, – зло отрезал Эйдан.
– В таком случае напрасно ты вытащил меня из-под колес «Феррари» и ходил за мной по пятам в Венеции. Мы имеем право быть вместе, если нам так хочется. И дело вовсе не в богатых и в бедных. Главное – два человека, которые любят друг друга, и мне нет никакого дела до того, в богатстве или в бедности ты вырос, – да, мне жаль, что твое детство было безрадостным, но имущество, которое у тебя есть сейчас, меня не интересует.
– Само собой! Ты же богата. Зачем оно тебе? Ты – воплощение всего, что я ненавидел всю жизнь.
– А если ты ошибался? Если все-таки существуют и плохие бедные, и хорошие богатые? И незачем удивляться этому.
Не ответив, Эйдан ускорил шаг, и ей пришлось прибавить ходу, чтобы догнать его. Он заговорил вновь, только когда они подошли к дому. Стоя под окнами квартиры Вероники, он с несчастным видом повернулся к ней.
– Хочешь, я уйду? – предложил он.
– Конечно, нет! Проблема не во мне – в тебе. Господи, Эйдан, когда же ты повзрослеешь? Ладно, итак, у меня есть деньги. И что? Если по этой причине ты не можешь любить меня, проваливай к чертям.
Эйдан изумленно уставился на нее и вдруг разразился хохотом.
– Ушам не верю, что услышал такое от тебя. Боже мой, наконец-то ты решилась! Послала меня к чертям! – Он не мог сдержать довольную усмешку.
– Извини, конечно, но ты сам напросился, – смутилась Вероника.
– Пожалуй. Но признайся, это же чертовски мощный шок – влюбиться в женщину, думать, что она не бедствует, а потом узнать, что у нее такой особняк, что она подарила бывшему мужу шато, что у нее есть бог весть что еще и если она захочет, сможет купить себе весь Париж!
– Нет, не весь.
– Так вот, к этому я был не готов. И ты оказалась настолько скрытной, что я даже ничего не заподозрил. Тебя выдавали разве что отели, в которых ты останавливалась, но если подумать, в них останавливается множество людей, у которых денег гораздо меньше, чем у тебя.
93 
