— У меня такое чувство, что для нас наступила пора открытий. Мы ведь очень мало знаем друг о друге. До сих пор мы редко оставались наедине.
И улыбнувшись, добавил:
— Полагаю, сами того не желая, ваши сестры были очень хорошими сторожами!
— Мы с ними всегда все делали вместе, — возразила Антея. — Мне кажется, что сегодня вечером им будет грустно, потому что они не могут быть со мной.
— Думаю, это вызвало бы пересуды, возьми я в свадебное путешествие во Францию не только свою невесту, но и ее трех сестер, — с улыбкой сказал герцог.
— Им бы тоже хотелось увидеть место, где погиб наш отец, — с грустью заметила Антея.
— Может быть, мы возьмем их с собой в другой раз, — предложил герцог.
Ее глаза загорелись.
— Неужели это возможно?
Но тут же Антея подумала, что он сказал это просто, чтобы сделать ей приятное.
Теперь, когда все формальности, связанные с женитьбой, уже позади, герцог может вернуться к графине. Ей же скорее всего придется жить одной в каком-нибудь отдаленном поместье герцога. Наверняка он не потерпит, чтобы она вмешивалась в его личную жизнь.
Эта мысль была такой грустной, что Антея поспешила спросить:
— Вы хотите, чтобы я покинула вас, пока вы пьете свой портвейн?
— Надеюсь, вы не оставите меня в одиночестве, — ответил герцог. — Я не собираюсь пить портвейн, а лучше велю дворецкому подать коньяк в гостиную.
Антея встала из-за стола и направилась впереди герцога по длинному коридору, ведущему в холл.
По дороге она видела отражение — свое и герцога — в больших зеркалах с позолоченными рамами, украшавшими стены коридора.
Снова ожило чувство, что оба они играют свои роли в пьесе, а гостиная с ее хрустальными канделябрами, в которых горели свечи, и тьма за окном только усиливали эту театральную атмосферу.
Совершенно не представляя себе, о чем они могут говорить, Антея расхаживала по комнате, разглядывая различные безделушки, восторгаясь табакерками, украшенными драгоценными камнями, и миниатюрами, на которых был изображен граф Эркси, и прекрасным дрезденским фарфором.
— В моем доме в Лондоне и в имении есть много прекрасных вещиц, которые, я думаю, вам тоже очень понравятся, — сказал герцог.
— Мама говорила мне, что настоящие аристократы обычно окружают себя красивыми вещами, — заметила Антея, — но пока не увидишь подобное своими глазами, это трудно себе представить.
— Это правда, — согласился герцог, — и не только увидишь, но и почувствуешь.
— Да, действительно, — подтвердила Антея. — Читаешь о разных переживаниях, о печали, счастье, восторге, экстазе, и, конечно, о любви, и думаешь, а что бы почувствовал ты, если бы это произошло с тобой.
— Обычно испытываешь разочарование, — сказал герцог.
— Разочарование? — переспросила Антея.
— Да, особенно, если это касается любви.
Антея с сомнением посмотрела на него.
— Но, наверное, это чудесно — любить? — спросила она.
— Ожидания почти всегда не оправдываются, — ответил герцог.
— О, вы не должны так говорить! — воскликнула девушка. — Значит, вы не любите по-настоящему! Мама рассказывала, что когда она полюбила папу, то это оказалось еще более волшебное и прекрасное чувство, чем она могла себе даже вообразить.
— Значит, ей очень повезло, — заметил герцог.
Антея посмотрела на него в некотором замешательстве и подумала, что, возможно, он поссорился с графиней или она обманула его надежды.
Они поговорили еще немного. Антея мало спала прошлой ночью и очень устала, поэтому сказала, что хочет лечь спать.
— Конечно, — согласился герцог. — Ведь завтра мы продолжим наше путешествие. Нам предстоит довольно длинный путь, поэтому, боюсь, встать нам придется очень рано.
— Ну тогда я отправляюсь немедленно в постель, — улыбнулась Антея.
Он проводил свою юную супругу до холла, где уже ждал слуга со свечой в серебряном подсвечнике.
В присутствии слуги Антее было неудобно прощаться с герцогом, поэтому она только застенчиво улыбнулась ему и стала подниматься по лестнице.
И снова она подумала о том, как все напоминает театральную постановку: горничные, которые, наверное, ожидают ее в спальне, зажженные свечи по обеим сторонам широкой, застеленной шелковым бельем кровати.
Антея надела одну из великолепных, расшитых кружевами ночных рубашек, которые прислала ей из Лондона крестная.