62 
– Нет, – честно ответила Фиона. – Сначала было много свиданий вслепую, которые устраивали мои друзья, чтобы поддержать меня, после того как мы с Дэвидом расстались. И эти свидания были ужасными. Большинство мужчин убегали сразу, как только узнавали, что я руковожу компанией, а стало быть, стерва. А тех, что не боялись меня: либо глухих, либо немых, либо слепых, либо все вместе, либо бывших уголовников, – боялась я. А если серьезно, у меня действительно нет времени. Жизнь, которую я веду, меня устраивает.
– И что это за жизнь? – с интересом спросил Лоуган.
Он хотел знать, как вышло, что такая потрясающая женщина, какой он считал Фиону, растрачивает себя впустую, если рядом с ней нет мужчины. А ее бывшего мужа он счел просто неудачником.
– Я живу спокойно, хотя и не праздно, всегда нахожу себе занятие. И такой порядок вещей мне нравится, – сказала она. – Никто не может обвинить меня в том, что я сделала что-то неправильно, или возненавидеть за успехи в карьере, не скажет, какая я плохая. Не думаю, что можно совмещать отношения или замужество с такой должностью, как у меня. Я пыталась, но не получилось. Ни один мужчина – или редко какой – не способен терпеть женщину, добившуюся бо́льших успехов, чем он. А еще хуже, если она зарабатывает больше. Мой бывший муж упрекал меня в этом семнадцать лет. И у меня нет желания повторять этот опыт. Это было ужасно, хотя я изо всех сил старалась притворяться, что все не так плохо. Зачем мне снова наступать на те же грабли?
– Не все мужчины так глупы, как ваш бывший муж, – сказал Лоуган напрямик, – и не все обладают таким хрупким эго. Уверенный в себе мужчина будет, напротив, уважать вас за успехи в карьере, а не корить. И если вступите в новые отношения, то что вы потеряете?
Этот вопрос прозвучал теоретически, но Фионе хотелось верить, что он сейчас не имел в виду себя. Она не желала связывать себя ни с ним, ни с кем-либо другим. Ее действительно устраивала жизнь, которую она вела, несмотря на настойчивые уговоры Джиллиан начать ходить на свидания.
– Если снова свяжу свою жизнь с мужчиной, то могу потерять свое сердце, здравый смысл и время. А мне нравится, что я управляю всеми тремя. И еще самоуважение. Я чувствовала себя ужасно, когда брак распался, и не хочу снова пережить это. Мне потребовалось шесть лет, чтобы обрести внутреннее достоинство, и не хочу расставаться с ним ни ради кого. Зачем мне это нужно? Я думаю, что для женщин моего социального статуса отношения с мужчинами просто невозможны. Мужчина, успешный в бизнесе, это личность. А что касается женщин, все обстоит иначе. На нас смотрят с подозрением, и к тому же это не сексуально – быть генеральным директором компании. С нами обращаются как с мужчиной в юбке.
– Из вас получился неважный мужчина, – улыбнулся Лоуган, кивнув на длинные белокурые локоны, с которыми она казалась значительно моложе, чем когда забирала их в пучок. – На мой взгляд, вы все еще выглядите как девочка.
Однако он также каждый день имел дело с людьми, подобными ей, брал интервью у сотен успешных и влиятельных женщин, но его не обманывали их внешние атрибуты и не производили на него отрицательного впечатления. Что его интересовало, так это сам человек – мужчина ли, женщина ли, – а не табличка на двери офиса или то, насколько важными персонами они себя считали. И ему нравилась Фиона своей человечностью, что значило для него очень много. Он был уверен, что она станет хорошим другом, если у них появится возможность проводить время вместе, и думал, что она сама обворовывает себя, отказываясь от большего.
– Я действительно не согласен с вами, Фиона. Так же как вы думали, что можно совместить семью и карьеру, я уверен, что можно иметь и близкого друга, и блестящую карьеру. Я еще не нашел подходящей кандидатуры, да и, по правде сказать, не искал, но знаю, что такая женщина существует. И вы не перестали быть женщиной в тот день, когда сели в кресло генерального директора. Я не думаю, что вам пришлось делать такой выбор.
– У меня нет времени искать подходящего мужчину, – честно призналась Фиона, – и я действительно в этом не нуждаюсь. Мне не нужна вся та головная боль, которая с этим связана. В сорок девять лет я чувствую себя слишком старой.
– Ерунда. Что, если вам на роду написано жить до девяноста лет? Неужели вы действительно хотите оставшиеся сорок провести в одиночестве? Мне это кажется ужасным.
Но те семнадцать, что прожиты в браке с Дэвидом, казались ей еще ужаснее, и она не хотела рисковать еще раз. Она никогда в жизни не была так счастлива, как за последние шесть лет.
62 
