Кэрли чувствовала, как слезы, с которыми она боролась все утро, жгут ее глаза.
— Что я буду делать, если моя дочка уедет? У меня разорвется сердце, если я потеряю ее.
— И у меня тоже, — тихо сказала Барбара.
Глава 9
Дэвид мельком посмотрел на часы на приборной доске «Тауруса». Прошло уже полтора часа после приземления Виктории, но она так и не произнесла ни одного слова. Они находились в тридцати минутах езды от Бекстера, но еще ничего не было решено.
— Нам надо поговорить обо всем, — наконец, начал Дэвид.
— Ты не имел права говорить этой девочке, что она может жить с нами, не посоветовавшись сначала со мной.
— Случилось так, что эта девочка — моя дочь!
Господи, что он делает? Не сошел ли он с ума? Что он собирается делать, если Андреа на самом деле будет жить вместе с ними?
— Нонсенс. Все это для меня слишком большая шутка.
Виктория расправила юбку своего элегантного костюма от «Жоржа Рич».
— Должна сказать, Дэвид, что несколько удивлена. Почему ты не настоял на анализе крови? Как ты узнал, что ребенок действительно твой?
— Я знаю ее мать.
— Это еще ни о чем не говорит, — Виктория окинула мужа взглядом. — Тебе не трудно будет пояснить?
— Мы любили друг друга, и девочка была зачата.
— И эта женщина ждала столько лет, чтобы сказать тебе об этом… — Виктория нахмурилась. — Я, кажется, забыла, как это… А, вспомнила: «она хотела быть уверенной, что ты осуществишь свою писательскую карьеру».
Дэвид устало вздохнул.
— Сарказм заведет нас в никуда.
— Извини меня. У меня мало опыта в таких ситуациях. А как же я должна вести себя?
— Хорошо, — уступил Дэвид, — может быть, будет излишне ожидать, чтобы ты была счастлива от появления Андреа. Я не очень тронут фактом, что являюсь отцом. Но нельзя не видеть, что с появлением девочки произойдут, очевидно, какие-то изменения в укладе нашей жизни, поэтому хочу спросить тебя. Виктория, можешь ты предположить, что хотя бы часть этих изменений будет положительной и приемлемой для тебя?
Почему он спорил так настойчиво, отстаивая возникшее не по его инициативе положение. Дэвид не был сторонником объявить себя отцом пятнадцатилетнего ребенка.
— Я не понимаю, как ты можешь быть так жесток. Неужели тебе не ясно, что присутствие этой девочки в доме будет постоянным напоминанием для меня? Каждый раз при виде ее я буду вспоминать детей, которых потеряла.
Дэвид вздрогнул. Он никак не мог убедить себя, что два выкидыша, случившиеся у Виктории еще в начале их семейной жизни, не были результатом сделанного ею еще давно аборта, а ссылки на «сердечные боли», которые она время от времени испытывала, свидетельствовали лишь о ее нежелании попытаться еще раз родить ребенка.
— Я хочу, чтобы ты все-таки подумала о возможности приезда к нам в Лондон Андреа.
— Дэвид, у тебя какая-то странная избирательная память. Вспомни, мы уже обсуждали как-то возможность усыновления чужого ребенка. С тех пор мое мнение остается неизменным. Я довольна своей жизнью. Мне много приходится трудиться над расширением круга наших друзей, углублением отношений с ними, над поддержанием установившегося уклада нашей жизни.
— Это то, что я вряд ли смогу забыть.
— Тогда почему же ты?..
— Так, черт возьми, что же ты хочешь, чтобы я сделал?
Дэвид искал выход своим чувствам, но не в состоянии был найти его. Он испытывал огорчение и расстройство, которые были вызваны тем положением, в котором он оказался. Кэрли была сама по себе со своими тревогами, а Итена это вообще уже не беспокоило.
Виктория выпрямилась и приняла строгую осанку.
— Дэвид, говори в нормальном тоне или вообще не говори.
— Я хотел, чтобы ты, Виктория, послушалась меня и осталась дома, — сказал он, теряя контроль над своим плохим настроением.
— Как было бы удобно. И что же ты тогда бы сделал? Появился с ребенком на руках и представил ее мне как «свершившийся факт»?
— Твои слова неостроумны. Если Андреа поедет с нами в Англию, то придется выполнить сотню разных формальностей, прежде чем можно будет вывезти ее из страны.
— Что ты подразумеваешь под «если»? — спросила Виктория, ухватившись за неопределенность сказанного. — У меня создалось впечатление, что приезд этой девочки к нам дело уже решенное. Означает ли твое «если», что, может быть, ничего не состоится?