28 
Проводив его в комнату, я отправилась на прогулку, по обыкновению прихватив с собой альбом для набросков.
Спустилась ко рву и села прямо на траву. И тут же вспомнила, как мы с Бертраном пришли сюда, и как беседовали, и как безмятежно провели время. Он так выгодно отличался от барона, был таким мягким и добрым. Я не могла понять, как женщины, подобные Николь, могут унижаться ради мужчин, подобных барону. В нем ведь не было ничего привлекательного. Разумеется, он очень влиятельная фигура, а считается, что власть притягательна для некоторых, а возможно, и многих женщин. Лично мне его высокомерие было попросту отвратительно. Чем больше я узнавала барона, тем больше мне нравился Бертран. В моих глазах он был наделен всеми мыслимыми достоинствами. Мягкий, предупредительный, но прежде всего добрый и заботливый по отношению к другим людям. Этих качеств явно недоставало его всемогущему родственнику. Бертран сделал так, чтобы мы сразу по прибытии почувствовали себя здесь, как дома, и с этой задачей он справился безукоризненно, настолько безукоризненно, что между нами за столь короткое время успела завязаться подлинная дружба, которая, как мне казалось, обещала в дальнейшем крепнуть и…
Размышляя таким образом, я делала ленивые наброски. Вскоре страница альбома пестрела изображениями барона. То, что он занимал все мои мысли, было вполне объяснимо, поскольку мне предстояло писать с него миниатюру, причем делать это при помощи метода, к которому до меня никто и никогда не прибегал.
Он красовался в самом центре — кровожадный викинг в крылатом шлеме, ноздри раздуты, в глазах светится похоть, губы изогнуты в жестокой и торжествующей усмешке. Мне казалось, я слышу его гортанный крик. Под наброском я написала «Ха! Ролло!». По кругу шли другие наброски его лица… в профиль и анфас. Я хотела изучить его лицо во всех ракурсах и при всех настроениях. Мне приходилось выдумывать то, что я еще не видела.
Внезапно за моей спиной послышался смех. Обернувшись, я увидела его. Барон склонился над моим плечом, затем, резко выбросив вперед руку, выхватил из моих рук альбом.
— Я вас не слышала, — пробормотала я.
— Здесь, возле рва, трава на редкость густая и сочная. Увидев вас здесь… рисующую так увлеченно… не замечающую ничего вокруг себя… я не смог побороть искушения подкрасться и посмотреть, что же вас так сильно заинтересовало.
Он разглядывал рисунок.
— Отдайте немедленно, — потребовала я.
— Ну, нет. Это мое. Mon Dieu[13] , да вы — истинный мастер, мадемуазель. Ха! Ролло! Послушайте, это… просто изумительно!
Я умоляюще протянула руку.
— Кажется, будто меня прилюдно раздели, — обвиняющим тоном произнес барон, но его глаза утратили свой стальной блеск. Он был явно польщен. — Я и не подозревал, что вы успели настолько хорошо меня изучить. Так рисовать по памяти! Да вы необыкновенно искусная рисовальщица, мадемуазель! Я всегда говорил, что причина такого множества посредственных художников кроется в том, что они никогда не учились рисованию. Но как вам удалось так хорошо меня узнать?
— Узнать? Нет… Я лишь немного изучила ваше лицо… сегодня утром… на сеансе…
— Я заметил, как вы сверлили меня глазами. Мадемуазель Коллисон, ведь это вам следовало бы писать с меня миниатюру.
— Это задача отца, — ответила я. — Можете уничтожить этот рисунок.
— Уничтожить! Ни за что! Для этого он слишком хорош. Я сохраню его. Он всегда будет напоминать мне о вас, мадемуазель Коллисон. Но это не все, что будет напоминать… Миниатюра, о которой я рассказывал. Вы должны ее увидеть. Да, я должен немедленно вам ее показать!
Он подал мне руку и помог встать.
— Вперед! — продолжал барон. — Я не намерен более ждать ни минуты. Вы должны сейчас же увидеть своего двойника!
Я шла рядом с ним. Он держал в руках мой альбом. К счастью, там больше не было ничего, кроме нескольких набросков деревьев и рва.
Вскоре мы оказались в той части замка, где я еще не бывала.
— Это строение реставрировали в середине восемнадцатого века, — сообщил он мне. — Элегантно… Вы не находите?
— Французский стиль, — заметила я. Затем не удержалась и добавила: — Он очень отличается от сравнительно грубой скандинавской архитектуры.
— Именно, — кивнул он, — но ему не хватает духа древности. Что говорить, этим стенам еще не исполнилось и ста лет. Тем не менее они тоже представляют собой любопытный образчик архитектуры. А что вы скажете о мебели? Над ней работали известные мастера.
28 
