Особенно,... 
85 
– Не обращай внимания, – подбодрил его Хуберт. – Или ты не видишь, что герцог ждет твоего рассказа?
Рауль улыбнулся Вильгельму.
– О… да! Словом, когда я добрался до графа Роберта, он стоял лагерем на Андели и как раз получил от Ральфа де Мортемера известие о том, что принц Эд вошел в Мортемер-ан-Лион, где и расположился со всем своим войском… Если вы не дадите мне чего-нибудь поесть, больше я вам ничего не скажу. Со вчерашнего дня у меня во рту и маковой росинки не было.
– Будь я проклят! Ты же умираешь с голоду! – Мортен, придя в ужас от вынужденного поста Рауля, поспешно поднялся с табуретки и подошел к столику у стены шатра, на котором стояли остатки ужина герцога.
– Да, но я ничего не смог найти, потому что все сервы в страхе бежали от французского нашествия. – Рауль принял у Мортена ломоть хлеба с мясом и жадно впился в него зубами, продолжив рассказ уже с набитым ртом. – Я передал графу ваши письма, монсеньор. Потом вернулись его лазутчики с донесением – Эд остановился в Мортемере, а Роберт, узнав о том, что французы подвергли город жестокому разграблению, и правильно угадав, что те, кто не напьется допьяну, будут ночью возлежать с публичными девками из борделя, отдал приказ о ночной атаке на город. Одновременно он отправил весточку в Дримкур де Гурнею и лорду Лонгевиллю, в которой сообщил им о своих планах. – Вновь приложившись к вину, Рауль кивнул Вильгельму. – Все было сделано так, как поступили бы вы сами, монсеньор.
– Это было три дня тому? – спросил герцог, сверяясь с донесением.
– Думаю, да. Мы встретились с де Гурнеем на дороге, подошли к Мортемеру еще до рассвета и окружили его. С нами был и Ральф де Мортемер. Он сказал, что замок еще держится, но никакого значения это уже не имело. Эд и прочие военачальники – Понтье и Мондидье, и Герберт Вермандуа, и графы Суассона – о да, и Клермон, разумеется, – устроились с максимальным комфортом. Все было так, как и предполагал Роберт: солдаты или забылись пьяным сном, или забавлялись с девками, так что часовых не было. Мы подошли к ним вплотную, и ни одна живая душа нас не заметила.
– Роберт последовал моему совету? – перебил его герцог. – Пьяные или нет, но их было пятнадцать тысяч, насколько я могу судить.
Рауль поморщился, когда лекарь стал туго затягивать повязку у него на руке.
– Успокойтесь, сеньор, он старался избегать напрасных жертв. Все было проделано в точности так, как мы здесь планировали. Роберт поджег крайние дома, а центр города обстрелял из баллист факелами, смоченными в смоле. – Рауль умолк, глядя прямо перед собой невидящим взором, словно заново переживая этот огненный ад.
– Хорошо придумано! – вскричал Мортен. – Держу пари, город занялся, как миленький!
Рауль, вздрогнув, метнул на него быстрый взгляд.
– Да. – Молодой человек испустил долгий вздох. – Город действительно загорелся очень быстро.
– Но что было потом? – поторопил сына Хуберт. – Они что, поджарились живьем или вышли и стали сражаться?
– Некоторые – те, кто был слишком пьян, чтобы пошевелиться, – сгорели. Многие сбежали из города. Люди Роберта перекрыли улицы, но французы дрались как одержимые. Но у них не было ни времени, ни возможности собраться вокруг своих вожаков и выстроиться в боевые порядки: мы убивали их, пока они пытались прорваться. Валеран Понтье погиб на месте: я сам видел, как он упал; граф Ги попал в плен, как и Мондидье. Эд сбежал; думаю, Рено де Клермон тоже, но не уверен. К полудню от Мортемера остались одни головешки, а запах горелой плоти… – Внезапно Рауль вскочил на ноги. – Я больше не хочу говорить об этом! – сердито заявил он.
– Святые угодники, глядя на тебя, можно подумать, будто ты не хотел убивать французов, – ошеломленно заметил Хуберт.
– Разумеется, хотел! – не оборачиваясь, бросил Рауль. – Я бы поджег город собственными руками! Но они дрались как герои, поэтому, полагаю, я не обязан радоваться, слыша жуткие вопли людей, сгорающих заживо, а?
– Иди спать, Рауль, – сказал герцог. – Мы все знаем, в бою ты дерешься, как лев, но тебя охватывает отвращение, когда все заканчивается.
– Кровь Христова, сейчас меня уже не тошнит! – резко бросил Рауль. – Мы рассеяли французов, а все остальное мне нисколько не интересно. – Направившись было к выходу из шатра, он приостановился и бросил через плечо: – Двоих я зарубил сам, причем очень грязно. Один из них и нанес мне эту рану. – Рауль коснулся рукой своего раненого предплечья, и в глазах у него застыла горькая улыбка.
85 
