Особенно,... 
40 
— Спасибо, — смущенно пробормотала она, краснея. Она не могла решить, броситься ли ему на шею или, наоборот, отойти подальше. — Я так рада тебя видеть. Я соскучилась. Может быть, зайдешь? На кухне есть кофе.
— Как скажешь.
Войдя в дом, с полуулыбкой на губах, Марко принялся рассматривать фотографии, висевшие на стенах. Почти на всех была изображена Грейс с родителями. Здесь были фотографии начиная с ее раннего детства, а на последних был выпуск из университета и совершеннолетие Грейс — тогда родители устроили для нее большой праздник.
— Не знаю, зачем мама и папа все это здесь развесили, — дернула плечами Грейс, но Марко, несмотря на это, продолжил рассматривать фотографии. Он, казалось, был очень ими увлечен. Грейс задумалась, а есть ли у самого Марко детские фотографии. Казалось логичным предположить, что нет.
— У твоих родителей такие приятные лица, — произнес Марко, поворачиваясь к ней и улыбаясь — но в этот раз почему-то несколько неуверенно.
— Они очень хорошие люди, это верно, — ответила Грейс. — Может, все-таки кофе?
Они взяли френч-пресс и вышли на балкон. Солнце ослепительно сияло, а на ярко-голубом небе не было ни облачка. Дул легкий ветерок, доносивший запах цветов. Грейс невыносимо захотелось, чтобы все события прошедшего дня испарились и ей не нужно было никуда ехать, а можно было просто остаться здесь, рядом с Марко.
— Тебе без молока и без сахара, верно? — произнесла Грейс, наливая кофе в фарфоровую чашку и передавая ее Марко на блюдце.
Посуда слегка звякнула, выдавая ее волнение.
Пробормотав слова благодарности, Марко опустил солнцезащитные очки. Теперь он стал еще более похож на фотографию на обложке какого-нибудь журнала. Грейс ощутила, как ее сердце застучало в два раза быстрее, а дыхание перехватило.
— Мне тебя так не хватало, — произнесла она, глядя ему в глаза и не отводя взгляда.
— Мне тебя тоже.
— Что ты делал? Увиделся с друзьями?
— Да. Хотя на самом деле не такие уж они и друзья. Просто коллеги. Раньше я думал, именно это и называется «друзья», но теперь понимаю, что это не так.
— Почему?
— Ты многому научила меня, Грейс. Я начал понимать, на кого я на самом деле могу положиться, а на кого нет. — Его улыбка была мягкой и в то же время хищной, словно у тигра, подстерегающего жертву в засаде. — А еще я понял, что попросту убегаю от своего прошлого вместо того, чтобы повернуться к нему лицом. Вот ты — ты не боишься говорить о своих страхах, ты стремишься их преодолеть. Я решил, что больше не хочу, чтобы мое прошлое вмешивалось в мое настоящее. Вот видишь, как ты много изменила во мне?
— Я ничего не делала. Ты понял все это, потому что хотел понять, хотел увидеть правду. И все.
Грейс добавила еще немного сахара в свою чашку и принялась его размешивать — просто потому, что спокойно сидеть под пристальным взглядом Марко, хоть и скрытым очками, было невозможно. Однако ей было радостно оттого, что он сам завел этот откровенный разговор.
— Любая другая женщина на твоем месте преисполнилась бы гордости оттого, что открыла мне глаза на истину. Но ты не ищешь благодарности даже за то, что без тебя никогда бы не произошло. Мне в руки попала настоящая драгоценность, и я просто обязан сделать все, что от меня зависит, чтобы она всегда оставалась рядом со мной.
От этих слов у Грейс в буквальном смысле закружилась голова. Она была почти готова признаться ему в своих чувствах… но сначала нужно было сказать о срочном отъезде.
— Марко…
— Что такое, Грейс?
— Я бы хотела сказать это как-то мягче, но я не знаю как. Я возвращаюсь в Африку, в приют.
— Когда? — Марко снял очки, и Грейс заметила, как потемнели его глаза. — Только не говори, что твой отпуск окончен.
Язык отказывался повиноваться Грейс, но она должна была это сказать.
— К сожалению, это так. Я улетаю сегодня. Двое волонтеров из приюта подцепили лихорадку, и теперь там очень не хватает рук. Кроме меня, никто не может туда отправиться. Все остальные волонтеры уже работают в других местах. К тому же я уже там бывала и все знаю, дети ко мне привыкли. Им очень нужен кто-то, кто не просто будет работать, но и поддержит моральный дух, понимаешь? Уверенность, что все будет хорошо…
Его лицо ожесточилось, и Грейс прикусила губу. Казалось, даже небо вдруг потемнело и солнце стало менее ярким.
— Не думай, пожалуйста, что я не хочу остаться с тобой, Марко. Но у меня нет выбора — я не могу спокойно сидеть здесь, когда у них там столько работы.
40 
