Последние отзывы

  30  

— Карл предлагает отправиться, пока прохладно, батюшка, — предупредила дочь. — Позавтракаем, когда солнце поднимется. Али ты желаешь сперва покушать?

— Ни к чему, — отмахнулся Зверев. — Здешние люди свой климат лучше знают. Коли считают, что удобнее с пустым брюхом скакать, поскачем так. Нам не привыкать.

Выехав в распахнувшиеся ворота, гранд тут же пустил коня в рысь. Зверев, решив, что тот знает, что делает, поступил так же. Он мчался вторым, как самый родовитый, почти рядом скакала Пребрана, сидя боком в специальном «дамском» седле. От дорожной пыли ее спасала вуаль, наброшенная поверх платка, платье она тоже выбрала из золотистого алтабаса,^[8] да еще с замшевыми вошвами чуть ниже плеч и на животе. В таком можно не очень беспокоиться за себя в любую непогоду. Следом заняли позицию холопы. Возможно, боярским детям гранда де Кераль это и не понравилось, но перечить они не стали, подгоняя скакунов вместе со слугами.

Вскачь путники быстро миновали город, втянулись в расселину с серыми гранитными стенами высотой с трехэтажный дом, но уже через полверсты мимо деревеньки из трех домов выбрались на холмистое плоскогорье, засаженное оливковыми и апельсиновыми деревьями — слева от дороги одни, справа другие. Еще час скачки, и гранд де Кераль наконец-то перешел на шаг, давая отдых коням. Дорога же примкнула с самому отвесу из серого гранита, на высоте двух десятков сажен плавно закругляющегося вверх, и нырнула в тень. В прохладе они проскакали версты две, когда Карл де Кераль оглянулся, что-то сказал.

— Отец, он спрашивает, вы хотите трапезничать или потерпите еще немного?

— Пока не так голоден, чтобы ради этого спешиваться.

Пребрана перевела, гранд кивнул и вскоре на развилке повернул в сторону от селения с церквушкой и трактиром. Дорога опять раздалась, пересекая разделанную на вспаханные участки долину, обогнула пологую гору, сваленную из мелкого щебня, стала плавно заворачивать на закат, скользнула под кроны густого соснового леса, а когда снова вынырнула на свет — гышпанец перешел на широкую рысь. Скалы, камни, затянутые переплетением трав тенистые провалы, пара ручьев — и они вдруг оказались на довольно широком и наезженном тракте. Широком для здешних земель — за время долгого пути от Сантандера князь уже научился разбираться в дорогах и тропинках. Путники повернули, и Андрей уже сам увидел впереди прилепившийся к огромной скале замок с тремя тощими башнями подросткового вида и стенами из крупных гранитных блоков. Где-то с высоты третьего этажа в стенах шел ряд остроконечных готических окон, доказывая, что это не просто укрепление в горах, но еще и чье-то жилье.

Ворота у основания одной из башен начали открываться еще до приближения гостей и, выбив копытами звонкую чечетку по подвесному мосту, всадники прямо на рысях влетели под низкую арку — Зверев даже голову пригнул, чтобы лоб о камни не расшибить.

В тесном дворе их встретили, приняли поводья, помогли спуститься. Гранд де Кераль спешился первым и успел принять в свои руки Пребрану. И ведь всего лишь помог — не придерешься. Молодые люди опять сцепились руками, но ненадолго: жених, спохватившись, повернулся к гостю, поклонился, указал в глубину двора:

— Карл желает представить тебя матери, пока слуги готовят пир, — передала его предложение Пребрана. — Ему сказали, что отец обещался вот-вот вернуться. Ему очень жаль, что он не успел предупредить родителей о столь желанном госте.

— Еще бы, все в таких торопях происходит, — покачал головой князь Сакульский, шагая вслед за женихом по узким коридорам и закрученным спиралью лестницам. — Не успел приехать в Аранхуэс, сразу обратно. Немудрено, что никто ни к чему подготовиться не успевает. Нет чтобы по обычаю: сперва гонцов послать, о встрече согласиться. Опосля уговориться о дне, о месте. Собраться чин чином. Глядишь, уже через месяц все бы со всем почтением и собрались. А может статься, и раньше. Позавчера еще токмо в ворота дворца въезжал…

Пребрана, естественно, не то что не отвечала — но и вообще его слов как бы не слышала. Видимо, принимала всерьез. Месяцем раньше, месяцем позже — в этом мире особой задержкой не считалось. Это только для влюбленных каждый час — вечность.

Но тут Андрей увидел такое, что всякие прочие мысли мгновенно вылетели у него из головы: распахнув двустворчатую дверь, юный гранд пропустил князя вперед — и тот оказался в просторной зале, где-то сажен пять на пять, выложенной чистейшим, белым и полупрозрачным, словно лед, мрамором. Два узеньких окна, в две ладони каждое, пропускали достаточно солнца, чтобы мрамор искрился и переливался, подсвечивая снизу обнаженных нимф из красного порфира, замерших у двери с полотенцами и одеждами в руках. В самом центре залы стояла продолговатая кадка из тонких дубовых реек, через ее борта свешивались края простыни. Внутри же, в кадке, в хлопьях пены, сидела женщина лет сорока со смотанными на затылке черными волосами.

  30