Особенно,... 
103 
Я взглянул на спину Соломона. Тот стоял, понурив голову.
Следующий слайд, пожалуйста.
Мужская рука. Точнее, рука и плечо в темно-сером костюме. Тянется к ее талии, а Сара откинула голову, готовая к поцелую. Улыбка еще шире. Ну и что с того? Мы же не пуритане. Разве не может женщина выйти с кем-то пообедать, проявить вежливость, обрадоваться встрече? Не значит же это, что надо, черт возьми, сразу орать и звать на помощь полицию?!
Ага, теперь они обнявшись. Ее голова ближе к камере, так что его лица не видно. Но они определенно обнимаются. По-взрослому, в полную силу. Похоже, это не ее банковский менеджер. И что с того?
Идут нам навстречу, все так же в обнимку. Не могу разглядеть его лица из-за случайного прохожего, перекрывшего обзор. Лицо смазано. Но зато ее лицо! А что ее лицо? Что там? Рай? Блаженство? Радость? Восторг? Или простая вежливость? Следующий и последний слайд.
«Ой, здрасьте, – думаю я про себя. – А вот и мы».
– Ой, здрасьте, – восклицаю я вслух. – А вот и мы.
Соломон так и стоит спиной.
Мужчина и женщина идут прямо на камеру, и я знаю обоих. Женщине я только что признался в любви, пусть и не до конца уверенный в своих чувствах. А последние секунды эта уверенность стремительно таяла. Что же до мужчины... да, точно.
Высокий. Интересный. Такими бывают люди, немало повидавшие на своем веку. Дорогой костюм. И улыбка. Они оба улыбаются. Улыбаются с размахом. Улыбаются так откровенно, что кажется, будто у них вот-вот лица треснут пополам.
Разумеется, я хочу знать, с чего бы это они, мать вашу, так веселятся. Если из-за какого-нибудь анекдота, то и я не прочь его послушать и уж тогда сам решу, стоит ли шутка того, чтобы так прижиматься к нему.
Анекдота мне, разумеется, никто не рассказал. Но я почему-то был уверен на все сто, что он бы меня не рассмешил.
Этот тип на снимке, который обнимал мою возлюбленную из башни-темницы, который смешил – не просто смешил, а наполнял ее смехом, удовольствием и, кто знает, может, даже собственными частичками, – был не кем иным, как Расселом П. Барнсом. Собственной персоной.
Тут я предлагаю сделать небольшой перерыв. Увидимся снова после того, как я швырну коробочку со слайдами через всю комнату.
4
Жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.
О. Генри
Я рассказал Соломону все. Я просто не мог поступить иначе.
Видите ли, Соломон – очень толковый мужик, один из самых толковых, кого я только знаю, так что было бы глупо не воспользоваться его интеллектом. До фотографий я, в общем-то, действовал сам по себе, в одиночку прокладывая свою борозду. Однако пришло время признать, что мой плуг только и делал, что вихлял из стороны в сторону, пока не напоролся на угол сарая.
Когда я закончил, было уже четыре часа утра. Задолго до этого Соломон развязал свой рюкзак и достал оттуда целую прорву всего, без чего, похоже, не может обойтись ни один Соломон на свете. Термос с чаем и две пластиковые чашки, по апельсину на каждого, нож для кожуры и полфунта молочного шоколада «Кэдбери».
Пока мы ели, пили, курили и осуждали курение, я выложил ему всю историю про «Аспирантуру» – с самого начала и до самой середины. Что на самом деле я вовсе не вкалывал на благо демократии. Что вовсе не трудился ради того, чтобы мирные граждане спокойно спали в своих постелях, а мир во всем мире процветал. Нет, занимался я совсем-совсем другим – торговал оружием, вот чем я занимался.
А значит, и Соломон занимался тем же самым. Я был продавцом оружия, торговым агентом, а Соломон – кем-нибудь из отдела маркетинга. Я знал, что подобное ощущение по душе ему не придется.
Соломон слушал, кивал и задавал нужные вопросы – в нужном порядке и в нужный момент. Я не мог определить, верит он мне или нет, – хотя, с другой стороны, мне и раньше с Соломоном это никогда не удавалось. Да и вряд ли когда-либо удастся.
Закончив рассказ, я откинулся на спинку стула. Я вертел в руках квадратики шоколада и вяло думал о том, что тащить «Кэдбери» с собой в Швейцарию равносильно тому, чтобы заявиться в Ньюкасл с мешком своего угля. Впрочем, нет, не равносильно. Со времен моего счастливого детства качество швейцарского шоколада заметно ухудшилось, и теперь он годится разве что на подарки не особо любимым тетушкам. Зато «Кэдбери» – этот бьет все мировые рекорды, он и лучше и дешевле любого другого шоколада. По крайней мере, на мой взгляд.
103 
