19 
Он поставил на столик подсвечник и взял статуэтку.
— Это копия носовой фигуры с «Роковой женщины», — сказал он.
— Носовой фигуры?
— Да. Очевидно, ее сняли с модели корабля.
— Она в самом деле ничего не стоит?
— Абсолютно ничего. Кроме того, разумеется, что имеет отношение к моему кораблю. Возможно, это придаст ей некоторую ценность в ваших глазах.
— Да, — призналась я, — придает.
Он передал мне статуэтку. Надо полагать, я бережно взяла ее, потому что он засмеялся.
— Время от времени можете доставать, смотреть на нее и представлять меня на мостике судна, бороздящего моря.
— «Роковая женщина», — повторила я название. — Странное имя для корабля. Роковая — и вдобавок женщина. Я думала, у Кредитонов одни «леди».
В этот момент до моего слуха донесся хлопок двери. Я услышала внизу голоса и почувствовала, как по телу бегут мурашки.
— Что-то случилось? — спросил он, взяв меня за руки и придвинувшись ближе.
— Тетя вернулась, — похолодев, выдавила я.
Мое сердце бешено колотилось, я ничего не соображала. Почему она вернулась раньше срока? Почему бы и нет? Распродажа могла оказаться менее интересной, чем она рассчитывала. Она не терпела гостиниц и при первой же возможности съезжала.
Впрочем, не так важна была причина ее возвращения. Важно, что она была здесь. Наверное, в эту самую минуту смотрела на остатки нашего пиршества, на единственную свечу — другую мы взяли с собой, — на драгоценный фарфор. Бедняжка Элен, пожалела я. Мои глаза обежали комнату, кровать, постоянно менявшуюся мебель, длинные трепетные тени на стенах, высокий комод… и нас двоих.
Редверс Стреттон наедине со мной в моей спальне, и тетя Шарлотта внизу! По крайней мере я должна была мчаться вниз. Он уловил мои мысли и поднял с туалетного столика подсвечник. Но бежать было невозможно: надо было пробираться между мебелью. Когда мы спустились до поворота лестницы и глянули в холл, тетя Шарлотта успела нас заметить. Рядом с ней с вытянутым восковым лицом стояла миссис Мортон.
— Анна! — выговорила тетя Шарлотта дрожащим голосом, напоминавшим раскаты далекого грома. — Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?
Едва ли Дом Королевы знал минуту драматичней этой. Возвышавшийся надо мной Редверс — он был высокий и стоял ступенькой выше, — трепет свечей и тетя Шарлотта в дорожном платье и капоре с обескровленным, перекошенным от обиды и боли лицом, больше походившая в этот миг на непреклонного, злого мужчину.
Я сошла по лестнице, следом спустился он.
— К нам заехал капитан Стреттон, — как можно естественнее вымолвила я.
Он перехватил инициативу:
— Мисс Брет, я должен все объяснить. Я столько слышал о вашем чудесном магазине сокровищ, что не удержался, пришел посмотреть своими глазами. Мне захотелось все видеть при свете свечей. Мисс Брет любезно разрешила.
Тетя оценивающе глянула на него как на возможного покупателя.
— Что конкретно вас интересует, капитан Стреттон?
— Капитану Стреттону очень приглянулся шкаф работы Лавассера, — второпях вступила я.
— Хорошая вещь, — пробормотала тетя Шарлотта. — Не пожалеете, если купите. Сможете легко передвинуть куда пожелаете, если решите делать перестановку.
— Вот именно, — с готовностью подхватил он.
— Вы видели его при дневном свете? — с ехидцей в голосе спросила тетя. Она ни на минуту не поверила в наше представление. Для нее оно было пустой шарадой.
— Нет. Мне еще предстоит это удовольствие.
Тетя Шарлотта смотрела на дорогой подсвечник в его руке.
— Тетя Шарлотта, — попыталась отвлечь ее я, — ты, верно, устала с дороги.
— В таком случае я вынужден откланяться, — сказал Редверс. — Спасибо за ваше милое гостеприимство.
— А Лавассер?
— При дневном свете, — ответил он. — Вы сами сказали.
— Приходите завтра, — пригласила она. — Я сама вам покажу.
Он поклонился.
— Элен вас проводит.
Но я не собиралась уступать его никому.
— Я провожу, — твердо сказала я, двинувшись за ним к двери. Уже в саду я, словно заведенная, не переставала говорить о шкафе.
— Обратите внимание на медную инкрустацию по фону из панциря черепахи — очень красиво. Подлинный Лавассер, никаких сомнений.
— О, что вы, никто не сомневается, — поддакивал он.
Была осень, тянуло особым запахом хризантем и свежей земли, от реки поднимался туман. С тех пор каждый раз, когда вдыхаю эти запахи, я вспоминаю тот вечер. Но колдовство кончалось. Он уходил, а я оставалась в своей темнице. Ему предстояло вернуться к своим приключениям, а меня ждала разъяренная тюремщица.
19 
