68 
— Неужели они узнали об этом? — спросил Добрынин.
— Нет, о нас они ничего не знают. Но видно, что интерес у них к метеоритам есть и, должно быть, непростой интерес…
Поговорили они потом еще немного про Америку и пошли к Медведеву чай пить.
За чаем снова разговор возник, но уже не про далекую вражескую страну, а про близкую и родную.
— Прошлый четверг грохот слышали? — спрашивал капитан.
— Слышал, — отвечал народный контролер.
— Это с Высоты Ж. метеориты запускали. Там у нас пусковая. Опять неудачный запуск…
— Не летят? — спросил Добрынин.
— Как сказать, летят, но недалеко. И падают даже не на Польшу, на нашу страну падают…
— Так что ж они, может, и на людей падают, на дома? — спрашивал Добрынин.
— Да, и на людей, и на дома. Прогресс без жертв не бывает, — с явным сожалением отвечал Медведев. — Уже десять лет…
— Что десять лет?
— Десять лет, как пусковую изобрели, а мы метеориты никак довести не можем, — Медведев тяжело вздохнул. — Вот Ефимов там уже полковником стал, а я все еще капитан…
— Так, может, это саботаж? — произнес Добрынин, нахмурив седые брови. — Не может быть, чтобы за десять лет ничего не сделали!
Медведев пожал плечами.
— Я уже проверял, и не раз. Нет доказательств саботажа.
— А десять лет безуспешных запусков — не доказательство?
Капитан скривил губы и отрицательно мотнул головой.
— Лет пять назад это еще сошло бы за доказательство, а сейчас — нет.
«Вот почему Волчанов именно меня сюда послал, — подумал Добрынин. — Не зря своих посылать не хотел — видно, не доверяет им…» — Завтра четверг, выходной. На охоту сходим? — заговорил Медведев.
— Можно, — ответил Добрынин. — Только у меня ружья нет, один револьвер.
— У меня есть два карабина.
За окном завывал ветер. Необычная сухая зима и без снега промораживала стены и окна зданий.
Добрынин и Медведев пили чай и посматривали на окошко, от которого просто веяло холодом.
— Товарищ капитан, — заговорил снова Добрынин. — Если это не секрет, скажите, что это за название — Высота Н.?
— Секрет это, но не очень большой. Много лет назад сюда приехал один майор, Никифоров его звали. Выбрал место, вообще-то выбрал два места здесь в горах, чтобы построить секретные испытательные площадки и завод. Ну вот и назвал нашу площадку — Высота Никифорова. Но, знаете, секретчики наши посмеялись и решили сократить название, чтобы звучало и выглядело оно по-военному — Высота Н. Те, кто знает, называют нашу площадку Никифоровкой.
— А высота Ж.?
— А это он в честь жены назвал…
— Высота Жены?
— Нет, ее Женей звали, Евгенией. Она тут недалеко умерла, внизу, в палаточном городке, когда еще площадок не было. При родах умерла. Мальчик их тоже умер потом, месяца через два. Простудился и умер. Врача не было здесь. Черт дернул этого Никифорова жену с собой брать… Видно, боялся, что застрянет здесь лет на пятьдесят, вот и взял ее беременную с собой, чтобы в Москве не оставлять. Ну и вот… Он потом, говорили, с ума сошел. Может, и живой еще, кто знает…
История майора Никифорова потрясла Добрынина, и он, не допив чай, замолчал, задумался. Вспомнил свою юность, годы, проведенные на Севере. Вспомнил и Маняшу с детьми. Может, и он мог бы их взять тогда с собой, взять их на Север. И тогда, может быть, все по-другому вышло бы, но как по-другому? «Нет, правильно я сделал, что не взял их, — подумал Добрынин. — Погибли бы они за так, без всякого смысла… Может быть, я их спас, не взяв с собой…» И тут, вынырнув из глубокой памяти, одна мысль как бы уличила Добрынина в фантазировании: «Нет, не мог ты их взять с собой, не разрешили тебе это сделать! И даже потом, после Севера, ты не поехал в Крошкино проведать их, боялся даже заикнуться товарищу Тверину об этом. Тебе хватало знать, что о них партия заботится…» Грустно стало народному контролеру.
— Пойду я уже спать, — он поднялся из-за стола. — Спасибо…
— Так что насчет охоты? Пойдем? — напомнил Медведев.
— Да. Пойдем.
— Ну я утром постучу тогда…
Перед тем как ложиться спать, пошел Добрынин в туалет. Набросил выданную Медведевым шинель и вышел из домика. Сильный ветер порывами набрасывался на площадку то с одной стороны, то с другой.
Добрынин дошел до деревянной будки, выдвинутой за край каменной «ступеньки». Зашел. Закрыл на крючок за собой дверь — хотя кто еще мог в такую погоду сюда прийти? — и как-то инстинктивно заглянул в лунку туалета.
68 
