67 
Лег спать, а из-за стенки иностранный голос доносится — опять капитан Медведев что-то поймал по радиостанции. Хоть и привык уже народный контролер засыпать под эти шумы, но какое-то неприятное чувство недоверия возникало в нем каждый раз, когда слышал он пускай хотя бы одно нерусское слово. Поерзав на кровати, народный контролер заснул, обуреваемый вереницей мыслей и впечатлений минувшего дня.
После постройки туалета отношение глухонемых к Добрынину заметно изменилось. Раньше они его почти не замечали, но теперь подходили, здоровались жестами, жали руку. Добрынину было это очень приятно. Эти четверо молодых богатырей, да и женщина, красивая, стройная, гибкая, просто радовали глаз. И уж черт с ним, с языком, пускай не умеют они говорить и ничего не слышат, но насколько все-таки приятнее рядом с ними стоять, чем разговаривать на русском же языке с инженером Вершининым, терпеть его ехидные взгляды, которыми одаривал он иногда Добрынина вместо дополнительных объяснений, о которых Добрынин просил.
Но время шло. И многое было уже известно народному контролеру. Знал он уже почти все тонкости процесса изготовления искусственных метеоритов, знал, что надо контролировать и на что обращать внимание.
Метеориты эти отливались в специальных формах в небольшой мощной печке, находившейся в отдельной комнатке завода. Там же, в этой комнатке в ящиках, стоявших под стеной в ряд, лежали железные опилки и обломки разных металлов. На каждом ящике стояли неясные Добрынину обозначения, написанные нерусскими буквами. Здесь, в этой комнате, хозяйничал Вершинин. Любил он взять пригоршню какого-нибудь металла и мять его в руке, мять, потом пересыпать в другую ладонь и снова мять. Сначала Добрынин думал, что это — часть процесса, но потом понял — привычка. Собственно, отливку метеоритов народный контролер изучил просто так, для общего знания. Для работы ему требовалось узнать совсем другое: как доводятся метеориты до «полетных» (именно это слово использовал Вершинин вместо любимого Медведевым слова «аэродинамических») качеств.
А доводились они в основном цеху пятью глухонемыми рабочими. У каждого из рабочих, конечно, было имя, но запомнить, кто был кто, оказалось для народного контролера делом чрезвычайно трудным. Знал он, что женщину зовут Светой. Это необычное городское имя сразу запомнилось. Еще знал, что кого-то из мужчин зовут Андрей, кого-то Григорий. А два других имени Добрынин забыл, что было и неудивительно, ведь разговаривать с рабочими ему не приходилось, а будучи существами неговорящими, они словно и не воспринимались Добрыниным как носители имен и фамилий. В лучшем случае ощущались они Добрыниным как иностранцы, а иностранцы, в понятии народного контролера, тоже практически не имели имен. Но это никак не влияло на бессловесные хорошие взаимоотношения народного контролера с рабочими. Пару раз он уже общался с ними через переводчика. Задавал вопросы, потом следил за руками глухонемых и с удивлением узнавал, что означали все эти знаки, едва уловимые из-за быстроты движения рук и пальцев. После этих разговоров он зауважал переводчика Канюковича. Ясно стало ему, что только умный человек может работать переводчиком.
Пытался он сам наладить общий язык с глухонемыми. Медведев вручил ему для этой цели сильный ручной фонарик на батарейках — это для того, чтобы привлечь внимание нужного тебе рабочего. Идея была удивительно проста и работала отлично. Возник у Добрынина какой-то вопрос по поводу доводки, и, если все можно на жестах показать, — взял фонарик, посветил в глаза рабочему — и он уже на тебя смотрит, понимает, что ты ему что-то показать хочешь.
Капитан Медведев стал относиться к Добрынину по-приятельски. На чай стал приглашать, а потом как-то зазвал в комнатку радиостанции. Включил, нашел свой любимый иностранный голос — Добрынин уже сразу узнавал этот голос и, наверно, узнавал и язык, ничего, конечно, не понимая и названия этого языка не зная.
— Вот, — закончив крутить ручку настройки, сказал Медведев и оглянулся на народного контролера. — Вот, Павел Александрович, слышите?
Добрынин кивнул.
— Значит, так, — сказал Медведев. — Это вот Америка говорит, представляете? Десять тысяч километров отсюда! И слышно. Я ведь не так просто слушаю их…
Добрынин насторожился.
— Я ведь все понимаю, что они говорят. Я уже и язык их выучил. И вот теперь скажу вам, Павел Александрович, что вчера услышал. Дело в том, что они-то тоже метеоритами интересуются. Вчера они объявили, что все, кто какой-нибудь подозрительный камень найдет или метеорит настоящий, получат за это деньги, если принесут находку властям.
67 
