53 
— Но это же правда, — возмутился Барнаби.
— Почему же тогда ты здесь не летаешь?
Барнаби задумался. На самом деле. С той минуты, как он проснулся на борту космического корабля, он не летал. Ноги у него прочно стояли на полу, как у всех остальных, хотя ничего в особенности его не удерживало.
— Не знаю, — нахмурился он. — Я этого не понимаю. Но честное слово — во всех других местах, куда бы я ни пошел, я улетаю.
Он встал и походил по отсеку — вдруг вернется та же тяга полета? Но она не вернулась. Странно было просто ходить по полу и не подлетать к потолку. Вот, значит, каково оно — быть обычным? Но это необычно. И Барнаби от этого совершенно точно было как-то нехорошо.
— Если тут кому-то и летать, то нам, — сказал Наоки. — Тут давление должно быть уравновешено. Иначе мы все будем биться головами о потолок.
— Моим родителям домой бы такое, — сказал Барнаби. — Думаете, я от давления стою ногами на полу?
— Сомневаюсь, — сказала Доминик. — Если ты говоришь правду, то все равно ты должен был бы летать. Если только это никак не связано с плотностью воздуха. У тебя уши не болят?
— Болят, — признался Барнаби. — Если меня оставляют на земле против моей воли. Не так чтоб очень, но иногда как бы пульсирует.
— А к врачу ходил?
— Родители не водили меня к врачу с самого раннего детства, — объяснил Барнаби. — Им стыдно выводить меня из дому.
Доминик подумала и кивнула.
— Когда вернешься на Землю, — сказала она, — обязательно сходи проверься.
— Ладно, — ответил Барнаби. — А сколько мы еще здесь пробудем? Или вы тут навсегда поселились?
— Нет, — ответила Доминик. — Наш полет заканчивается, и мы наконец скоро вернемся домой. Нам остался только один выход в космос…
— Это моя очередь! — заявил Наоки и стукнул кулаком по столу так, что плитки еды подпрыгнули. — Моя!
— Лады, дружище, мы знаем, что твоя, — сказала Вильгельмина. — Не заводись.
— Гм-м, — промычал Наоки и сунул в рот еще одну морковную плитку.
— Мой брат Генри хочет быть астронавтом, — сказал Барнаби. — Он просто бредит глубоким космосом.
— Ну, боюсь, этот космос не очень глубокий, — сказал Джордж. — Это как бы такой средний космос. До глубокого еще несколько сот миллионов световых лет. Он находится там… — добавил он, показав пальцем на левую сторону кормы их орбитальной станции. Затем поправился на дюйм: — Нет, на самом деле вон там.
— И родители отправляют его в Космическую академию? — спросил Калвин, а Барнаби покачал головой:
— Нет, они хотят, чтобы он стал стряпчим, как они. Говорят, что обычным людям нечего делать в глубоком космосе.
— Среднем.
— Да в каком угодно. Они ему говорят, что, когда ему исполнится восемнадцать, он должен поступить в университет и там изучать право.
— Я знаю, каково приходится твоему брату, — сказал Калвин и понюхал плитку крема-карамели. Решил не есть и кинул ее на горку других плиток на столе.
— О, ты брал ее в руку! — воскликнул Джордж с ужасом.
— Не ори, принц Чарлз, — ответил Калвин. — Я тут историю рассказываю. Скажи своему брату, что если он хочет стать астронавтом, то ему надо в Космическую академию. Когда я был ребенком, мои родители тоже не хотели меня туда пускать. Говорили, я слишком глупый.
— Слишком глупый? — переспросил Джордж, которого задел тон Калвина. — Ох, боже упаси даже подумать, что ты глуп. Спорим, ты не знаешь столицу Мозамбика.
— Мапуту, — ни на секунду не задумавшись, ответил Калвин.
— А чему равен квадрат гипотенузы?
— Сумме квадратов катетов.
— А каково место герцога Девонширского в наследовании трона?
— Четырнадцатое, — сказал Калвин. — Он опережает тебя где-то на полтора миллиона позиций.
— Что ж, — раздраженно сказал Джордж и откинулся на спинку стула. — Ладно, с общеизвестным у тебя все хорошо. Если когда-нибудь встряну в викторину в пабе, дам тебе телеграмму.
— Только попробуй дать мне телеграмму — я тогда тебе дам в ухо.
— Все, мальчики, хватит, — утомленно произнесла Доминик. — Барнаби рассказывал нам о своем брате. Кроме того, он наш гость. И, Калвин, мы уже раз сто слышали, что родители тебя в детстве не поддерживали.
— Но я им показал. — Калвин вытянул руку к иллюминатору, за которым была чернота. — Космос, — сказал он. Обвел рукой отсек: — Звездолет. — И показал на себя: — Астронавт.
53 
