Особенно,... 
64 
— Так продолжалось до начала тысяча девятьсот тринадцатого года, — после некоторого колебания заговорила Хельга. — А потом мы услышали о приближающейся войне. В Берлине постоянно обсуждали этот вопрос, многие, мне кажется, мечтали о том, чтобы развязать войну. Барон был против этого, по своим взглядам он был убежденным пацифистом и верил, что только мир может обеспечить процветание страны, а война и грабеж приводят нацию к гибели. В своих статьях он яростно набрасывался на тех, кто вбивал немцам пропагандистские идеи о том, что им якобы суждено править миром. Кроме того, он высмеивал армейские чины, тем самым вызывая у них жгучую ненависть к себе.
Барон был достаточно умен, чтобы открыто не оскорблять кайзера. Он со всем соглашался, писал на его имя полные лести послания, а спустя несколько недель возобновлял свою антивоенную пропаганду. Он обладал огромным богатством, но благодаря своему мировоззрению, которое находило отклик в душах простых мужчин и женщин, пользовался неограниченным влиянием не только в столице, но и в провинции.
Но вскоре ярость наиболее влиятельных политиков и генералитета возросла до такой степени, что даже я забеспокоилась. Они публично проклинали его и не скрывали своего отношения к барону при личных встречах с ним. Иногда я спрашивала себя: как у этого маленького человечка хватает смелости противостоять им и не бояться, что они физически уничтожат его?
И все же он продолжал проводить свою линию. Самое удивительное заключалось в том, что он был движим вовсе не приверженностью христианским догмам или природной добротой. Он стремился настроить людей против войны, так как сам не любил жестокости и верил в действенность политики мира.
Никто из знакомых барона не смог бы назвать его трусом: за всю его жизнь ему не раз доводилось проявлять чудеса храбрости, и он доказал, что один стоит пятидесяти. Но мне кажется, в его характере был заложен страх перед физическим насилием, этот страх со временем превратился в движущую силу всей его жизни. Мысль о войне как о безнаказанном убийстве одного человека другим мучила его до тех пор, пока он не почувствовал, что должен остановить этот ужас любой ценой.
Это трудно объяснить и еще труднее передать словами, но именно такова была сущность его отношения к войне. Именно в этом, я полагаю, заключалась его миссия. — Вздохнув, Хельга замолчала. — Короче, он продолжал свою деятельность невзирая ни на предупреждения, ни на угрозы.
— А что же делала ты? — спросил Фрэнк.
— Я вышла за него замуж, — тихо проговорила Хельга.
Фрэнк проснулся с чувством, что произошло нечто необычное и замечательное. Первые его мысли были о Хельге.
Ему безумно хотелось немедленно спуститься к ней в номер и удостовериться, что вчерашнее событие не приснилось ему, что она действительно здесь, но он удержался от этого.
Вчера он ожидал, что всю ночь проведет без сна, думая о Хельге, но усталость одержала над ним верх, и он мгновенно заснул. А утром его разбудил солнечный свет, пробивавшийся через неплотно задвинутые шторы.
По настоянию Хельги Фрэнк ушел от нее сравнительно рано. Не дойдя и до середины своего рассказа, она встала.
— Уже половина одиннадцатого, Фрэнк, ты должен идти.
— Невероятно! — воскликнул он, не имея ни малейшего желания уходить. — Неужели после стольких лет разлуки ты выставишь меня за дверь? Я даже не успел в полной мере осознать, что нашел тебя. Мы же только начали наш разговор.
— У нас есть завтра, — спокойно возразила Хельга.
— И послезавтра, и после-послезавтра, — настаивал Фрэнк, — но только не прогоняй меня сейчас.
— Я должна, — твердо заявила Хельга. — Мне нужно написать очень важное письмо, причем успеть к полуночной отправке почты.
— Своему мужу? — ревниво осведомился Фрэнк.
— К тому же, — продолжала Хельга, пропустив мимо ушей его вопрос, — тебе не стоит слишком долго находиться в моем номере.
— Боже ты мой! — изумился Фрэнк. — При чем тут это?
— Ты не знаешь тех, кто живет в гостинице, — сказала Хельга. — А я знаю. Среди них есть одна пара, которая будет рада любой возможности опорочить меня. Они уже и так сделали все возможное, чтобы выразить мне свою неприязнь.
— Ты имеешь в виду Лодеров? — предположил Фрэнк.
— Как ты догадался? — спросила Хельга.
— Я провел пять дней в их обществе, — ответил Фрэнк. — С их слов я понял, что ты не пользуешься особой популярностью.
64 
