Особенно,... 
25 
— Сейди? — настороженно и маняще произнес Никос. Он словно предупреждал, что если она сейчас отстранится от него, то у нее больше не будет возможности сблизиться с ним. Он приглашал испытать то, что она хотела, и более того…
В отдаленных уголках разума еще раздавался едва слышимый зов рассудка, предупреждающего ее об опасности. Однако Сейди отмахнулась от него. Она не желала прислушиваться к голосу рассудка или соглашаться с ним. Мыслить здраво ей хотелось в кабинете фирмы Никоса и на борту самолета, летевшего в Афины. Тогда поцелуи и ласки были под запретом, ведь она верила, что у него есть невеста. Теперь же между ними никто не стоял, и ничто не могло ее остановить. Да Сейди и не хочет останавливаться. Она стремилась получить от Никоса приглашение и принять его.
Сейди медленно подняла голову. На этот раз она посмотрела на Никоса в упор и не отвела взгляд.
— Хорошо, — тихо, но отчетливо произнесла она и наклонила голову, приглашая его к поцелую. — Давай разберемся в том, что между нами происходит.
И едва Сейди уступила Никосу, как погрузилась в пламя страсти. Неторопливые мгновения искушения забылись. Теперь она постанывала и извивалась под неистовыми, ослепляющими и терзающими поцелуями. Сейди прильнула к Никосу всем телом, подняла руки и обвила ими его шею, притягивая эту горделивую темноволосую голову к себе, желая продлить поцелуй.
А поцелуй уже не был неторопливым и искушающим, теперь он был жгучим, решительным и требовательным. И Сейди с радостью встретила эту требовательность, отвечая на нее. Она чувствовала глухие удары сердца Никоса, ощущала собственное сердцебиение, звучащее в унисон. Она запускала пальцы в его волосы, прижималась к нему, ощущая, как он ласкает ее обнаженные плечи и спину. Обхватив ладонями ее ягодицы, он еще крепче прижал Сейди к себе.
— Никос…
Наконец красная ткань была сдвинута вниз, обнажая нежные груди Сейди в мягком лифчике голубого цвета. Никос резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. Слегка приподняв голову, он обвел пальцем края лифчика, заставляя Сейди содрогнуться.
— Никос… — снова позвала она его, то ли протестуя, то ли изнывая от желания.
Ее трепет усилился, когда он обнял ладонью ее возбужденную грудь, а большим пальцем проник внутрь кружевного лифчика и принялся ласкать ее твердеющий сосок. Сейди вскрикнула от ошеломляющих ощущений. Он заглушил этот вскрик, снова припав к ее губам. Крепче прижав Сейди к себе, Никос почти уложил ее на стол, спустил бретельку ее лифчика, обнажая полную грудь.
Сейди принялась быстро расстегивать пуговицы на его рубашке, но не так ловко, как это сделал Никос с ее платьем. Она услышала звук рвущейся материи, маленькая оторванная пуговица упала на стол и покатилась. Однако Сейди было на это наплевать. Все, что ей хотелось, так это прикоснуться требовательными пальцами к его горячей и шелковистой коже. Ахнув, она коснулась его груди и осторожно провела ноготками по его напряженным соскам.
— Ты моя женщина, — повторял он, — моя.
— Твоя, — шепотом отозвалась она, а затем, когда он коснулся языком ее напряженного соска, выкрикнула: — Твоя!
Голова Сейди лежала на его плече, дыхание опаляло его кожу. Она изо всех сил старалась выровнять дыхание. Молодая женщина напоминала сейчас марионетку с отрезанными нитями, которые обычно удерживали ее в вертикальном положении. В кабинете слышалось их прерывистое дыхание, а через открытое окно доносился тихий плеск волн, набегающих на берег. Там все шло своим чередом, и никто не подозревал о том страстном и чувственном шторме, разразившемся на вилле.
Однако они не могли вечно пребывать в истоме. Рано или поздно придется возвращаться в реальность. В кабинет могут войти. По меньшей мере в настоящее время им следует собраться с мыслями и обрести здравый смысл. А потом придется подумать о последствиях того, что здесь недавно произошло.
Никос должен признаться себе, что вел себя глупо и безрассудно. Не задумываясь ни о чем, он ринулся в объятия страсти.
Только что он был близок с женщиной, которую ненавидел последние пять лет. Он прошел тяжелый путь, прежде чем понял, что не должен ей доверять. Кроме того, он вступил с ней в связь, забыв о предохранении и возможных последствиях. Никос полностью отдался во власть своего возбужденного тела. Обезумел от желания, как перевозбужденный подросток, и вел себя бессмысленно. И он, и Сейди настолько потеряли над собой контроль, поддавшись неистовому влечению, что любая слабая попытка мыслить рассудительно была отвергнута и сожжена дотла на ослепительном пожарище сладострастия, вспыхнувшего между ними.
25 
