24 
— Вы совсем забыли о моем существовании, — проворковала она низким, чуть хрипловатым голосом.
— Меня не было в Лондоне, — ответил граф с раздражением — ему уже надоело объяснять причины своего отсутствия.
— Да, я слышала, — протянула леди Имоджен. — Вас так не хватало на балу у Фицджеральдов.
— Я не пошел бы туда, даже если бы остался в Лондоне.
— Они вас ждали.
— Не они одни.
Он остановился, но гостью это не смутило — она подошла к нему сама.
— Я всегда жду вас, но в последнее время вы как будто избегаете моего общества.
Граф сделал шаг в сторону и, протянув руку, дернул за шнур колокольчика.
— Желаете чаю? Я, пожалуй, выпью.
Дверь открылась почти мгновенно, и, пока он отдавал распоряжения, леди Имоджен опустилась на золоченый стул, верно рассчитав, что он послужит подходящим фоном для ее зеленого платья и широкополой шляпки с перьями.
Ее огненно-рыжие волосы местами отливали золотом, а глаза под длинными темными ресницами насыщенностью цвета соперничали с изумрудом.
Едва ли не все лучшие живописцы Англии запечатлели леди Имоджен на своих портретах, провозгласив ее самой прекрасной моделью после Эммы Гамильтон, бессмертие которой даровал великий Ромни[10].
— Я хочу поговорить с тобой, Видал.
Прозвучавшие в ее голосе интимные нотки не обещали графу ничего хорошего, но тут дверь снова открылась.
— А вот и чай! — воскликнул он с облегчением.
Дворецкий, по-видимому, заранее предвидел такое развитие ситуации, а потому появился в сопровождении сразу трех лакеев.
Перед гостьей поставили поднос с сэндвичами, кексами и печеньем. Сам же граф предпочел бокал кларета.
Прислуга удалилась, и он, пока леди Имоджен наливала чай, попытался перехватить инициативу.
— Тебе не следовало приходить сюда, и ты прекрасно это знаешь.
— Когда мы познакомились, ты сам просил меня об этом, — напомнила она.
Возразить на это было нечего, и граф промолчал.
В те первые дни знакомства страсть захватила их с такой силой, что они забыли о приличиях и преступили все барьеры.
Из всех знакомых женщин Имоджен была, пожалуй, самой горячей, самой неукротимой и самой ненасытной в любовных утехах.
Порой она напоминала тигрицу, и теперь, глядя на нее, граф мысленно повторял сказанное кем-то: «Огонь, что светит слишком ярко, быстрее гаснет».
Правда, как он тут же напомнил себе, если его огонь уже погас, то избавиться от обжигающего пламени Имоджен так просто не удастся.
— Я хочу поговорить с тобой, — повторила она, сделав глоток китайского чая, — потому что, Видал, люди уже сплетничают о нас. По Лондону ходят слухи…
— И что же тут такого необычного? — пожал плечами граф. — О тебе судачат с тех самых пор, как ты вышла из пансиона, а обо мне говорят лишь те, кому не о чем больше поболтать.
— Люди говорят о нас, о тебе и обо мне. И я полагаю, дорогой Видал, что нам нужно что-то с этим делать.
Взгляд, которым сопровождалось это заявление, не оставлял сомнений в ее намерениях.
Граф вздохнул.
Он до последнего надеялся, что Имоджен, заметив его сдержанность и невнимание в последние недели, правильно оценит положение и поймет, что отношения, ставшие, несомненно, приятным эпизодом как в его, так и в ее жизни, закончились.
Именно эпизодом и ничем другим. Никакое продолжение в его планы не входило.
Тем не менее граф, как и все мужчины, старался избегать сцен с выяснением отношений и не хотел облекать в слова то, что другая, более чуткая и впечатлительная женщина поняла бы сама, без объяснений.
— А теперь послушай меня, — начал он, но тут дверь снова открылась. — Я…
— Мисс Селеста Роксли, милорд, — объявил дворецкий, и граф, осекшись на полуслове, изумленно уставился на еще одну гостью.
Застывшая на пороге Селеста походила на испуганную девчушку.
Он поднялся, и новая гостья несмело шагнула к нему. Тут только граф заметил, что руки ее дрожат, а лицо белое как мел.
— Какой сюрприз, мисс Роксли, — вежливо проронил он. — Что ж, добро пожаловать в Мелтам-Хаус.
Селеста присела в реверансе и, с явным усилием выпрямившись, произнесла:
— Нельзя ли… Я бы хотела… Если можно, поговорить с вашей светлостью… Наедине. Я должна попросить вас…
— Конечно, — согласился граф. — Но сначала садитесь и выпейте чаю, хорошо? Имоджен, позволь представить тебе мисс Селесту Роксли.
24 
