158 
— Ты достойно сражалась, — сказала королева ворда, и Амаре вдруг показалось, что с каждым произнесенным словом речь королевы становится все более четкой. — Но теперь все кончено. Этот мир стал частью Цели. Ты погибнешь. Я предлагаю тебе возможность уйти безболезненно. Это самое большее, на что ты можешь рассчитывать. Сдавайся.
— Мы не сдаемся, — оскалилась Амара, пораженная тем, каким высоким и жалким стал ее голос. — Наша страна тебе не принадлежит. Не сегодня. — Она вздернула подбородок и добавила: — Мы решили сражаться.
Глаза королевы ворда сузились и запульсировали, переходя от бело-зеленого к пурпурно-желтому.
— Так тому и быть, — прохрипела она, разжимая руку.
Белая ткань упала на землю. Королева повернулась и с нечеловеческой грацией и быстротой исчезла в темноте. Амара поспешила обратно в пещеру, ее так сильно трясло, что она с трудом добралась до Бернарда.
Бернард, не выпускавший из рук лука, продолжал наблюдать за освещенным пространством перед пещерой.
— Что произошло? — спросил он.
— Она… — Амара опустилась на землю, она дрожала. — Она… заглянула в мои мысли. Видела, что творится в моем разуме.
Бернард пожевал губу.
— Значит… теперь она знает, что у нас нет рыцарей огня.
— Говорил вам, — заметил Дорога. — Глупо.
Амара повернулась к нему.
— Что? — Она некоторое время смотрела на Дорогу, а потом покачала головой. — О нет. Нет, я об этом не думала. Что ж, хоть это хорошо. — Она стала растирать себе плечи. — Но она заявила, будто Гай сейчас недееспособен. И что наши посланцы убиты. И, дескать, к нам не придет никакой помощи, поэтому лучше нам сдаться. Бернард, она заявила, будто связана с другими вордами, которые находятся в нашей стране — возможно, даже в столице.
Бернард вздохнул:
— Дорога, не мог бы ты рассказать Джиральди обо всем, что произошло? И еще попроси его подготовить отряд для патрулирования входа в пещеру. Я хочу, чтобы мы были готовы к атаке в любое время.
Дорога с сомнением посмотрел на Бернарда и Амару, но молча кивнул, встал, похлопал гарганта по спине и направился к Джиральди.
Как только он ушел, Амара неожиданно прижалась к Бернарду и разрыдалась. Она чувствовала себя униженной и никак не могла остановиться. Ее трясло, дыхание с хрипом срывалось с губ.
Бернард обнял ее и прижал к груди, но она еще некоторое время продолжала дрожать.
— Оно… оно было таким чуждым. Таким уверенным, Бернард. Мы все умрем. Мы обязательно погибнем.
Он молча обнимал Амару сильными теплыми руками. Амара никак не могла успокоиться.
— Если она говорит правду, для нас все кончено, Бернард. И для всех. Ворд распространится повсюду.
— Успокойся, успокойся. Мы ничего не можем знать наверняка.
— Мы знаем, знаем, — продолжала Амара. — Они нас уничтожат. Мы сражались с ними, не жалея себя, но они становились сильнее. И как только они начнут распространяться, ничто не сможет их остановить. — Она вновь содрогнулась, словно что-то рвало ее изнутри. — Они нас убьют. Они придут за нами, и мы погибнем.
— Если дело дойдет до этого, — спокойно сказал Бернард, — я хочу, чтобы ты улетела. Ты можешь предупредить Риву и Первого лорда.
Она подняла голову и посмотрела на него сквозь пелену слез.
— Я не хочу тебя оставлять. — Она вдруг застыла, ее охватила паника. Она старалась оттолкнуть Бернарда — ведь так будет лучше для всех. Но сейчас соображения долга и верности показались ей незначительными в свете последних часов и мгновений. Она посмотрела ему в глаза и заговорила шепотом: — Я не хочу жить без тебя.
Он улыбнулся одними глазами:
— Правда?
У Амары перехватило дыхание, и она не смогла ему ответить.
— И не нужно, — спокойно сказал он и стер слезу с ее щеки. — Выходи за меня.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Что?
— Прямо здесь и прямо сейчас.
— Ты сошел с ума? — сказала Амара. — Нам очень повезет, если мы переживем эту ночь.
— Ну а если мы погибнем, то сможем провести хотя бы часть этой ночи вместе, — заявил Бернард.
— Но… но ты же должен… ты приносил клятву…
Он тряхнул головой:
— Графиня. Нам повезет, если мы переживем эту ночь, ты не забыла? Не думаю, что Первый лорд поставит в вину своим верным вассалам несколько часов, прожитых в браке, пусть даже и таком, который он не одобрит.
Она с трудом подавила смех, который рвался наружу вместе со слезами.
158 
