11 
— Вы преувеличиваете, мама, — утешала Клиона, — Ханна, правда, совсем стара, но дело свое знает, на нее можно положиться. А супом займусь я — она забывает добавить в него шерри.
Миссис Уикем поглядела на дочь и улыбнулась.
— Ты славная девочка, Клиона, — сказала она. — Не повзрослей ты так, пока меня не было, все оказалось бы много проще.
— Да, мама, я понимаю. Но это ведь не моя вина, правда? А теперь, если вы уделите мне минуту, я вам кое-что расскажу.
— Клиона, сейчас не время откровенничать. Ты видишь, я никак не могу придумать, кого бы еще пригласить. Для чего, ну для чего я затеяла этот обед? Лорд Вигор приедет, а у меня не хватает кавалера — какой ужас! — Она замолчала, увидев входящую горничную. — В чем дело, Мэттьюс? Джордж вернулся или Генри?
— Нет, сударыня, пока еще не вернулись. Только вот…
— Чего вы в таком случае хотите?
— Приехал чей-то грум с запиской.
— Грум с запиской? Неужели от лорда Вигора? Не дай бог, он передумал и не приедет! Клиона, если это так, я упаду в обморок.
— Это не лорда Вигора грум, сударыня.
— Тогда чей же, бестолковая? Ради всего святого, перестаньте говорить загадками. Несите записку.
— Да вот ведь, сударыня, какое дело — груму было велено передать ее вам в руки. Он вроде не очень верит, что вы здесь собственной персоной.
— А в чем дело? — спросила миссис Уикем.
— Да уж и не знаю, сударыня, — отвечала Мэттьюс. — Только на груме ливрея королевского дома.
— Королевского дома! — Восклицание звучало как радостный вопль. — Что же вы сразу не сказали? Это принц! Он последовал за мной. О небо, надо же случиться такой удаче!
Миссис Уикем вскочила и бросилась из гостиной в холл. Здесь она убедилась воочию, что грум во дворе, держащий под уздцы лошадь, одет в ливрею слуги принца Уэльского. Минуту она стояла, переводя дыхание, затем медленно и величаво проследовала через открытую дверь на ступени крыльца. Грум тотчас же подбежал к ней.
— У меня письмо от его королевского высочества, сударыня.
— От его королевского высочества? — удивленно молвила миссис Уикем. — Я не ждала в деревенской глуши получить весть из Лондона.
— Его королевское высочество не в Лондоне, сударыня.
— Не в Лондоне? Где же тогда?
— В Вудстоке, сударыня.
— Подумать только! Удивительно, принцу известно такое захолустье.
Миссис Уикем протянула руку за письмом, подчеркнуто неторопливо прочла его и сказала:
— Вам придется подождать — я напишу ответ его королевскому высочеству.
— Конечно, сударыня.
Она проследовала в дом и там, оставив маску безразличия, быстро пробежала, держа письмо, в гостиную.
— Принц в Вудстоке, — сообщила она Клионе. — Подумай только, он играет мне на руку. И лорд Вигор там. Они в одной и той же гостинице, они обязательно встретятся и будут бросать друг на друга гневные взгляды — каждый знает, зачем здесь другой. Ах, что может быть удачнее! Принц желает тотчас же меня навестить. Напишу, что счастлива пригласить его на обед. Вот и еще один кавалер! Подумай только, сам принц!
— Ах, мама, как я рада за вас!
— И если это не вынудит лорда Вигора принять окончательное решение, значит, нужно будет поставить на нем крест, — решительно заявила миссис Уикем. Она села к письменному столу и взяла перо. — Я пространно изложу принцу свою радость по поводу его приезда, — она словно разговаривала сама с собой, — и это приведет его в хорошее настроение, и лорд Вигор догадается, отчего принц в столь прекрасном настроении. Ах, мне несказанно повезло!
Миссис Уикем принялась было за ответ, но взгляд ее задержался на дочери. Клиона стояла у письменного стола в лучах солнечного света, струившегося через окно. Волосы отливали золотом, белая кожа светилась, длинные темные ресницы, красиво загнутые, оттеняли фиалковую синеву глаз. Элоиза положила перо.
— Поверь мне, дитя мое, если кто-нибудь хоть одним глазком увидит тебя сегодня вечером, все мои планы рухнут, — сказала она. — Ты понимаешь это?
— Да, мама. Обещаю держаться вдали от гостей. Но, прошу вас, послушайте меня совсем недолго. Берил пригласила меня…
— Хватит, Клиона, ты видишь, я пишу. Расскажешь мне про Берил потом. Ты же знаешь, я могу делать сразу лишь одно дело.
Клионе стало ясно, что все попытки добиться от матери хоть минуты внимания сейчас бесполезны.
Остаток дня промелькнул в суете — она накрывала вместе с Мэттьюс на стол, помогала Беннету, старому, полуслепому дворецкому, приносила и подавала то, что требовалось Ханне на кухне, и, наконец, достала из шкафа платье и драгоценности матери, которые та должна была надеть в этот вечер.
11 
