Особенно,... 
106 
Увидев незнакомого мужчину лет шестидесяти, который шагал к ней от двухэтажного административного здания, Лили улыбнулась, и Латтимер сразу подумал, что у нее умные глаза и красивое лицо, хоть и наполовину скрытое традиционным аманитским капором. Сперва незнакомка показалась ему совсем юной, но, едва заговорив с ней, Джо понял, что она несколько старше, чем он подумал вначале. Года двадцать два – двадцать три, решил он, продолжая всматриваться в черты этой незнакомой девушки, которые неожиданно напомнили ему другую молодую женщину – которую Джо не видел с того времени, когда ему самому было восемнадцать, то есть уже больше сорока лет. В ту пору она несколько раз приезжала на сыроварню с отцом, и юный Джо Латтимер влюбился в нее с первого взгляда. Увы, она тоже была аманиткой, и ни встречаться с ним, ни даже разговаривать ей не дозволялось. Через полгода ему стало известно, что она вышла замуж, и он больше никогда ее не видел, но забыть свою любовь Джо так и не смог. Она была как сказочный сон, который он помнил всю оставшуюся жизнь, как символ ушедшей юности, как идеал красоты, к которому можно долго стремиться, но так никогда его и не достичь. Из уважения к этой женщине Джо не пытался ее разыскать, но выбросить ее из памяти – и из сердца – тоже не мог. Даже сейчас он помнил ее черты так отчетливо, словно виделся с ней только вчера.
– Чем я могу вам помочь? – вежливо спросил Джо сейчас. С каждой минутой ему все сильнее казалось, что он уже видел эту юную девушку раньше. Ее лицо… оно оживило в нем воспоминания далекой юности, и взгляд Джо был мягок и задумчив.
– Я привезла коровье молоко от Петерсенов, – сказала Лили. Поначалу она даже слегка смутилась, уж больно странно смотрел на нее этот человек, но быстро взяла себя в руки. – У нас есть и козье молоко, но я привезу его завтра. А еще папа сказал, что я должна забрать масло и сыр. Его зовут Генрик Петерсен, – повторила она на всякий случай, и Джо кивнул. Теперь он понял, с кем имеет дело: Генрик Петерсен возил молоко еще его отцу, от которого Джо унаследовал свой бизнес. Правда, в последнее время ему чаще приходилось иметь дело с сыновьями Генрика, и вот теперь он увидел и его дочь. Она походила на братьев, но ее необычная красота и поразительное сходство с женщиной, которую Джо любил в юности, поначалу сбили его с толку.
– Ну да, разумеется, – приветливо кивнул он. – Значит, вы его дочь?..
– Да, его единственная дочь! – Она рассмеялась, и ее голос зазвенел, как серебряный колокольчик на ветру. – Меня зовут Лиллибет.
Джо Латтимер снова кивнул. Он хорошо помнил трагедию семилетней давности, когда погибла жена Генрика. Кажется, кто-то упоминал, что старый Петерсен остался вдовцом с четырьмя детьми. Его троих сыновей Джо знал – выходит, Лиллибет была четвертой.
– Мои братья подхватили ветряную оспу, – продолжала Лили. – Они неважно себя чувствуют, да и выглядят ужасно, так что папа послал меня. – Она слегка наклонила голову набок и снова улыбнулась: – А можно мне посмотреть, как у вас все устроено? Я была здесь только один раз, еще совсем маленькой.
– Разумеется. – Джо Латтимер кивнул. Он знал, что аманитские женщины редко покидают свои фермы. За все годы, что Джо был знаком с Генриком, Лили приехала на сыроварню только сегодня, что было достаточно красноречивым фактом. Ее мать он тоже никогда не видел, хотя ему приходилось слышать, что она была очень хороша собой и что погибла, едва ей исполнилось тридцать пять. Совсем молодая… Джо вздохнул и подумал, что дочь Генрика Петерсена не очень-то похожа на тех аманитских женщин, которых ему доводилось встречать. Те, как правило, держались очень скованно и разговаривали с ним только по делу, ради которого приехали, к тому же большинство из них были уже в годах, и все без исключения обременены большими семьями. Лиллибет же оробела только в первый момент, но быстро оправилась, и сейчас он видел, что ее переполняют любопытство и энтузиазм. Воспользовавшись его разрешением, она тотчас отправилась обследовать сыроварню, и Джо, проводив ее взглядом, вернулся к себе в офис. «Совершенно очаровательная девушка, – думал он. – Красива, умна, мила… Кому-то достанется это сокровище? Впрочем, не мое дело. Пусть об этом у Генрика голова болит».
На сыроварне было на что посмотреть, к тому же Лиллибет не стала особо торопиться и вернулась к административному корпусу лишь минут через сорок. Перед входом в здание был разбит небольшой сквер – несколько деревьев, пара цветочных клумб и удобная скамья, на которой работники Латтимера отдыхали в обеденный перерыв, а клиенты дожидались, пока им отгрузят готовые сыры или масло. На скамье лежала какая-то книга, по-видимому, кем-то забытая, а может, просто выброшенная, и Лили, не совладав с искушением, взяла ее в руки. Сначала ей показалось, что она уже читала ее, но нет – книга оказалась незнакомой, и Лиллибет прочла несколько наугад выбранных абзацев. Текст ей понравился, и она уже хотела взять книгу себе, но потом подумала, что человек, оставивший ее здесь, может вернуться за своей собственностью. Уголки у нескольких страниц были загнуты, значит, книгу кто-то читал, кому-то она была дорога, а раз так – этому человеку наверняка не хотелось бы ее лишиться. Вздохнув, Лиллибет уже собиралась положить книгу на прежнее место, но в последний момент словно по наитию открыла последнюю страницу, чтобы посмотреть выходные данные.
106 
