26 
— Ты о Полине? — резко спросил Наполеон.
— Разумеется! О ком же ещё?
С помощью лакея Наполеон натянул тонкую льняную рубашку и заговорил:
— Что неё натворила Полина на этот раз?
Он знал, что его жена и сестра ненавидят друг друга, и тщательно проверял все сплетни, исходящие от Жозефины.
Впрочем, неудивительно, что Жозефина терпеть не могла не только Полину, но и все остальное семейство Бонапартов.
Все они были против брака Наполеона и потратили немало времени и сил, пытаясь вбить клин между мужем и женой.
Жозефина знала: все они надеются, что Наполеон разведётся с ней, едва она родит наследника.
Однако много лет назад, когда Наполеон был в Египте, с Жозефиной произошло несчастье.
Балкон, на котором она стояла, внезапно рухнул, и Жозефина упала с высоты пятнадцати футов. Врачи заявили, что из-за внутренних повреждений она не сможет больше иметь детей.
Теперь, когда Наполеон стал императором, угроза развода висела над Жозефиной, словно дамоклов меч.
Императрица не только боялась позора: она чувствовала, что с каждым днём все больше любит своего мужа, любит гораздо сильнее, чем в первые дни после свадьбы.
Может быть, в этом есть справедливость, грустно думала Жозефина. Она заслужила теперешние страдания, когда в объятиях любовников смеялась над его страстными письмами.
Порой Жозефина перечитывала эти письма, присланные ей в первые месяцы после свадьбы.
«Почему ты не пишешь? Всего одно письмо за четыре дня — а, если бы ты любила меня, писала бы дважды в день! С каждым днём я люблю тебя все сильнее! Расстояние лечит лёгкие увлечения, но истинную любовь только разжигает».
«Как я могла быть такой дурой?» — спрашивала себя Жозефина и брала следующее письмо.
«Мои слезы капают на твой портрет. Тебя здесь нет — он всегда со мной».
Сейчас Жозефина громко заговорила:
— У Полины появился новый любовник. Он днюет и ночует в её доме. О неприличном поведении Полины говорит весь Париж.
— Кто он? — отрывисто спросил Наполеон.
Тем временем лакей подал ему любимый сюртук — простой, без всяких украшений, с красным воротничком и манжетами.
Другой лакей подал императору сбрызнутый одеколоном носовой платок, который император положил в правый карман, и табакерку — в левый.
— Некий граф Аксель де Сторвик, швед, — ответила Жозефина. — Он, кажется, намерен продать тебе какое-то новое ружьё — будто бы лучше всех, которые сейчас у тебя на вооружении.
— А, я о нем слышал, — коротко заметил Наполеон.
— Так купи у него это ружьё и скажи, чтобы он оставил твою сестру в покое! — резонно заметила Жозефина. — Пусть Полина наконец угомонится и живёт со своим мужем, а не бегает за каким-то иностранцем и не порочит ещё больше своё доброе имя.
— Я скажу Фуше, чтобы разузнал об этом человеке, — хмуро бросил Наполеон и направился к двери.
Он вышел — и Жозефина знала, что теперь не увидит его до ужина.
Наполеон ел два раза в день: в одиннадцать часов он завтракал в одиночестве у себя в кабинете, в половине восьмого ужинал с немногочисленными друзьями.
Он ел быстро и предпочитал простую пищу. Из вин пил только недорогое бургундское, разбавленное водой.
Жозефина вздохнула. Ей было грустно, и немного утешало лишь то, что ей наконец-то удалось отомстить ненавистной золовке.
А вот Полина не сомневалась, что её красота легко затмит красоту увядающей императрицы, однако не пожалела времени на выбор наряда.
Полина и Камилло явились в императорский дворец в Сен-Клу в роскошном экипаже, запряжённом шестернёй, с разодетыми в пышные ливреи лакеями на запятках. Полина сверкала бриллиантами, словно рождественская ёлка. Привратник учтиво пригласил гостей в гостиную.
После долгих размышлений Полина выбрала изумрудно-зеленое платье — представьте же себе её чувства, когда она увидела, что гостиная от потолка до пола отделана голубым! В этой обстановке её наряд выглядел нелепо и даже уродливо, из-за диссонанса цветов.
В дальнем углу гостиной сидела Жозефина в простом платье из белого муслина, без всяких украшений, кроме золотого ожерелья на шее.
Домашние шпионы заранее описали ей туалет золовки во всех подробностях, и Жозефина тонко, как умеют только умные женщины, выставила соперницу в смешном и глупом свете.
Полина внутренне пылала от ярости: однако женщины бросились друг другу навстречу и с радостными восклицаниями поцеловались. Сторонний наблюдатель и не догадался бы, каким ядом полны их сердца.
26 
