26

Дом был просто чудесный. Не роскошный, как многие особняки в Чарлстоне, но исполненный величия, жизни и мощи. Единственный в своем роде. В детстве она считала его замком, где живут мечты, красота и сила.

И сейчас он был так же прекрасен, как в прошлые годы, величественно, гордо вздымающий в небо свои башни, и с цветущим садом у подножия и старым парком, охраняющим ворота.

Кейд вышел из машины.

— Добро пожаловать, Виктория.

— Ты напрашиваешься на неприятности.

Он открыл дверцу с ее стороны.

— Я прошу любимую женщину войти в мой дом.

Кейд взял ее за руку и буквально вытащил из машины. И Тори вспомнила, что он не только джентльмен, но джентльмен упрямый.

— Если возникнут неприятности, мы с ними справимся.

— Тебе легче. Ты стоишь на прочном фундаменте, как сам дом. Я же всегда лавировала по болотистой почве, так что приходилось следить, куда ступаешь. Тебе необходимо, чтобы я сделала этот шаг?

— Да.

— Попомни это, когда я начну увязать.

Они поднялись на веранду. Тори вспомнила, как они здесь с Хоуп играли в шашки или рассматривали вместе свою «пиратскую» карту местности. Тонкие высокие бокалы лимонада, запотевшие от холода. Печенье с белой глазурью. Ароматы роз и лаванды.

Он распахнул дверь, и перед ней открылся величественный холл с зеленой дорожкой.

— Кейд!

— Доверься мне.

В доме было прохладно. Как всегда. Воздух был свеж и ароматен. Она хорошо помнила этот контраст: здешняя прохлада и влажная жаркая духота в ее собственном доме, с его запахами вчерашнего обеда.

И она вспомнила, как Кейд давным-давно стоял на пороге дома.

— Ты был высокий для своего возраста. И такой хорошенький. Настоящий принц в своем замке. Ты по-прежнему такой же. Мало что изменилось.

— Традиция для Лэвеллов — та же религия. Это и удобство, и ловушка. Пойдем в гостиную. Я дам тебе что-нибудь прохладительное.

В гостиную ей прежде входить не дозволялось. Лайла угощала ее чаем со льдом или кока-колой, печеньем или еще чем-нибудь сладким на кухне. И если она помогала в уборке, то получала четвертак, который потом прятала в глиняный кувшин под кроватью.

Но в жилые комнаты ей входить не разрешалось, и сейчас она с трудом отогнала воспоминания.

На мраморном круглом столе под изгибом лестницы стояла ваза с только что расцветшими лилиями. У них был удивительно сильный аромат. Все было на своих, однажды и навсегда определенных местах. И вот теперь она вторглась в этот постоянный, со своими давно установленными законами мир.

В тот самый момент, когда она вступила в холл, на верху лестницы появилась Маргарет.

— Кинкейд. — Голос был резок и полон желчи. Она ухватилась за перила, чтобы не было видно, как дрожат ее руки. — Я хотела бы с тобой поговорить.

— Да, разумеется. — Он узнал этот тон, увидел позу матери и не счел нужным вежливо улыбнуться. — Я провожу Тори в гостиную. Ты не хочешь к нам присоединиться?

— Я предпочту говорить с тобой с глазу на глаз. Пожалуйста, поднимись наверх. — И она повернулась было, чтобы уйти, уверенная, что сын сразу последует за ней.

  119