41 
— Он должен быть осторожным! Должен! — лихорадочно шептала Теола.
Если она и раньше умоляла его быть осторожным, то теперь, признавшись себе в том, что любит его, Теоле было невыносимо даже думать о том, что он подвергается опасности. Его могла настигнуть шальная пуля, или он мог погибнуть в бою, так как каждый солдат в армии короля понимал, как и она, что, если убьют Василаса, восстание закончится.
Топот, приближающийся с южного конца долины, становился все громче, и наконец Теола увидела первых солдат.
Солнечный свет с каждой секундой становился все ярче, и она уже могла разглядеть офицера на коне, по обеим сторонам которого двигались два личных королевских телохранителя, их шлемы, похожие на шлемы древнегреческих воинов, блестели в лучах солнца.
За ними ехали пушки, тяжелые, дальнобойные пушки, которых опасался Алексис Василас и которые, как знала Теола, могли превратить Зантос в жалкие руины. В каждую пушку были запряжены четыре мула, и по мере продвижения колонны вдоль извилистой дороги она разглядела, что пушек было восемь. Восемь тяжелых орудий; их расчет шагал позади них, по шесть человек на каждое орудие.
За пушками шли другие офицеры в щегольских красных мундирах во главе марширующих красивыми рядами солдат, так непохожих на беспорядочную и дружелюбную толпу, которой командовал Алексис Василас.
На таком расстоянии Теола не могла хорошо рассмотреть их ружья, но была уверена, что это новейшие, современные скорострельные модели, и с отчаянием подумала о старых кремневых ружьях, которыми были вооружены их собственные солдаты.
«Как мы можем одержать победу при таких неравных шансах?»— с тревогой спрашивала она себя. И крепко стиснула руки — ей казалось, что только молитва и вера в народную армию могут помочь им сейчас.
Офицер, едущий впереди пушек, уже приближался к середине долины, а позади все шли и шли солдаты, не успевшие даже войти в долину.
Теола подумала, что их, наверное, многие сотни, и, вероятно, к силам короля присоединилось больше наемников, чем представлял себе генерал, если не из самой Кавонии, то из Греции. Они двигались размеренным шагом, пушки тарахтели по каменистой дороге, солдаты иногда подгоняли мулов кнутом. Не считая этих звуков и топота марширующих солдат, стояла тишина. Не раздавалось отрывистых команд, никто не повышал голоса, только грохот колес, стук конских копыт и топот марширующих сапог.
Это навевало жуть и в то же время внушало благоговение.
Их так много! Их ряды такие правильные! Такие ровные!
Солдаты, которых тренировали и обучали убивать. Солдаты, которые были профессионалами.
Теола надеялась, что среди них было не много кавонийцев, хотя, конечно, она не была в этом уверена. Генерал сказал, что большая часть кавонийской армии перешла на его сторону, и она знала, что среди спрятанных по склонам долины солдат тоже много профессионалов.
Но среди них также было большое количество обыкновенных гражданских людей, простых сторонников Алексиса Василаса, не проходивших никакого военного обучения и имевших только самые начальные навыки, которые он смог им дать. Вероятно, они чувствуют себя подавленными мощью армии короля.
«Мне… страшно», — сказала себе Теола. Она боялась, что прячущиеся за скалами, в пещерах и ущельях люди могут внезапно бросить свое оружие и убежать, опасаясь за свою жизнь.
Ей с трудом верилось, что они бросят своего предводителя, особенно такого, как Алексис Василас. Но кто мог с уверенностью сказать, как поведет себя необученный и не испытанный в бою человек, когда настанет момент рискнуть единственным по-настоящему ценным для него — жизнью?
«Дай им мужество! Господи, дай им мужество!»— молилась Теола. И тут она увидела, что едущий впереди пушек офицер почти достиг выхода из долины.
Наконец-то показались последние солдаты королевской армии, и под ней, внизу, извивалась длинная змея из одетых в мундиры людей, шагающих размеренными, правильными рядами и заполнивших собой всю дорогу в долине.
Это зрелище и в самом деле внушало страх, и Теола подумала с каким-то болезненным ужасом, что если бы не спрятанные кавонийцы, Алексис Василас мог бы передумать.
Возможно, он бы решил, что его положение безнадежно; возможно, в конце концов он действительно не станет рисковать жизнями своих людей и сдастся королю.
Не успела Теола справиться с дрожью, охватившей ее при этой мысли, как раздался резкий грохот. Прогремевший выстрел отразился в горах многократным эхом, едущий впереди офицер упал с коня, а невредимое животное поскакало вперед.
41 
