Особенно,... 
16 
– Да.
– И под дождем?
– Да.
– Сидя впереди мужчины?
– Разумеется.
Он коротко усмехнулся:
– Тогда тебе понравится.
Лошадь Иэна оказалась поистине гигантских размеров, черной как смоль; Дарина с ужасом подумала, что будет, если она сверзится с этого животного. Но не успела она как следует обдумать эту мысль, как крепкие руки Иэна подхватили ее и усадили на коня. Стремительным движением Иэн сам взлетел в седло.
– Вперед!
«И ни шагу назад, – мысленно добавила Дарина. – Если я оглянусь, то рискую струсить и выбрать не ту дорогу. Пока я смотрю вперед, все в порядке».
«Прости, Эван», – добавил внутренний голос.
Иэн вновь укрыл ее плащом. Сидеть было почти удобно. Дарина осторожно прислонилась к Иэну и прикрыла глаза.
– Тебе холодно? – Он укутал ее потеплее.
– Нет. Мне не холодно... с тобой.
Он долго молчал, прежде чем ответить. Они выехали за ворота, и конь зарысил по улице. Цокот копыт разлетался во влажном воздухе разноцветными конфетти.
– Ты действительно этого хочешь? Уехать сейчас со мной? У меня есть только эта ночь, Дарина.
Он не забыл. Не забыл ее имя! В ее груди будто поселилась бабочка с голубыми крыльями. Он помнит!
– Я знаю. – Она глубоко вздохнула. – У меня тоже есть только эта ночь. Потом... я не знаю, что будет потом, но... Я хочу ее прожить. Да. Я хочу.
– Хорошо... – Он сделал паузу. – На самом деле я хочу этого не меньше тебя. Но менее всего я желаю навредить тебе. Ты уверена, что у тебя не будет проблем с мужем?
– Больших, чем сейчас, не будет, – невесело усмехнулась она. – Не надо об этом, Иэн. Сейчас есть только ты и я. Давай забудем об остальных. На время.
– Что ж... – Он, видимо, глубоко задумался. Потом проговорил глухо: – Впрочем, проблем и не должно быть. Если ты не захочешь, я не буду ни на чем настаивать.
Щеки Дарины заалели.
– Я... я не...
– Вот и хорошо, – заметил он. – И не будем об этом, ладно?
– Ладно...
Ларина огляделась: они направлялись к окраине города.
– Нам долго ехать?
– Часа два. – Иэн подался вперед, и его дыхание обожгло ей шею. – Ты можешь поспать. Боюсь, сейчас ты не увидишь прелестных пейзажей.
– Я не хочу спать, – сонно пробормотала Дарина. Глаза слипались – виновато выпитое вино и нервное потрясение, даже в дождливую ночь, верхом на лошади, в сон клонит, надо же... – Разве что совсем немного. – Она полуобернулась к нему, ее щека коснулась его подбородка, и девушка отпрянула. – Боже, Иэн, у тебя жар!
– Спи! – Он решительно уложил ее голову себе на грудь. – Все потом.
Она подчинилась. Из темноты под веками надвинулись маски, затянули ее в хоровод... Через минуту она уже спала.
Дарина проснулась оттого, что тряска, к которой она уже успела привыкнуть, прекратилась. Чьи-то руки стащили ее с лошади. Слышались тихие голоса и негромкий смех. Кажется, смеялся Иэн... Она впервые слышала, как он смеется без горечи. Ее понесли куда-то, повеяло холодом. Дарина вздрогнула и открыла глаза.
Она лежала на роскошной кровати под алым балдахином, расшитым золотыми лилиями. Кровать располагалась у стены в просторной комнате, где горел камин, бросая жаркие отблески на стены. Другого освещения в комнате не было. Пара кресел, кушетка, тонконогий столик, кровать – вот и вся обстановка. Стены были задрапированы бордовой материей, наверняка безумно дорогой, несмотря на кажущуюся простоту. Все в этой комнате говорило о богатстве владельца. «Кто же он такой, в конце концов?» – подумала Дарина, приподнявшись.
Иэна в комнате не было. Странно, ей казалось, он только что был здесь... Она встала; ноги по щиколотку утонули в лежащей у кровати медвежьей шкуре. Туфли размокли, и Дарина, не долго думая, сбросила их. Она подошла к камину и присела на корточки, протянув руки к огню.
– Ты все-таки замерзла. – Голос Иэна, подошедшего бесшумно, вызвал на лице Дарины улыбку. – Надо было взять твой плащ, а не сбегать так поспешно. Один мой друг говорит, что бегство нужно всегда хорошо организовывать заранее.
– Мы потеряли бы время, – просто ответила она. – А ты... где был ты?
– Распоряжался насчет ужина. Ты голодна?
– Как зверь, – вздохнула она и ойкнула, когда что-то мягкое и пушистое опустилось на ее обнаженные плечи. – Что это?
– Охотничий трофей. – Иэн сунул ей под нос край белой шкуры с серыми пятнами. – В прошлом это принадлежало снежному барсу, а теперь – мне. И тебе. Завернись в нее. Барс вряд ли обидится; скорее, будет польщен. Бедняга, он даже не узнает, рука какой прекрасной женщины гладит его мех.
16 
