56 
Жизель оставила всякие попытки вести разговор, но теперь Джулиус, который в начале обеда угрюмо молчал или бросал грубости мистеру Блэкетту, вдруг разошелся.
Он принялся громко и бессвязно выступать против непристойного обычая взимания долгов — и в частности против негодяев, которые отправляют людей благородного происхождения в долговые тюрьмы, если они не могут расплатиться по своим обязательствам.
— Именно туда ты и хочешь меня засадить, Блэкетт, — объявил он. — Но тут тебя, старина, ждет глубокое разочарование!
Он выпил очередную рюмку.
— Пройдет еще пара часов, и ты будешь кланяться мне в ножки, жадно потирать руки и от имени своих хозяев предлагать мне услуги ваших ростовщических контор!
Тут он вдруг изо всей силы ударил кулаком по столу, так что рюмки и приборы громко звякнули.
— И вот в этом-то ты и ошибешься! Будь я проклят, если еще хоть раз войду в эту вонючую контору! Вы все поймете, какими дурнями оказались!
— А как, интересно знать, вы сможете заплатить свои долги, мистер Линд? — не выдержав, спросила Жизель.
У нее было неприятное чувство, что этот вопрос чреват для нее самыми неприятными последствиями. Однако обед уже закончился, и она была полна решимости встать, уйти из комнаты и попросить кого-нибудь из прислуги внизу найти ей извозчика.
— Хороший вопрос, миссис Бэрроуфилд, просто-таки прекрасный вопрос! — ответил Джулиус. — Вы — женщина умная. Я всегда был в этом уверен. Но я вам не отвечу — пока. Нет-нет, еще не время. По-моему, надо подождать еще несколько минут.
— Еще несколько минут? — недоуменно переспросила Жизель.
— Еще несколько минут, — подтвердил Джулиус с пьяной ухмылкой. — А потом перед вами предстанет не бедный Джулиус Линд, не несчастный должник с пустыми карманами, а… Как вы думаете, кто перед вами окажется? — Ума не приложу, — призналась Жизель. — Кто же?
— Пятый граф Линдерст — вот кем я стану! Пятым графом, слышал, Блэкетт? Вот ты и узнал, почему тебе предстоит возвращаться в Лондон одному! Жизель замерла.
— О чем вы говорите? Как это может произойти? — прошептала она.
Джулиус ткнул дрожащей рукой в сторону часов, стоявших на каминной полке.
— Пиф-паф! — сказал он. — Один только выстрел — и четвертый граф падает мертвым. Совсем-совсем мертвым!
Жизель стремительно вскочила на ноги.
Ее движение было таким порывистым, что стул отлетел назад и с громким стуком упал на пол. Бросившись к двери гостиной, она рывком распахнула ее, вылетела в коридор и побежала вниз по темной лестнице.
Она пробежала мимо нескольких изумленных слуг и через парадную дверь выскочила на улицу.
И там, подхватив полы платья, Жизель бросилась бежать так быстро, как не бегала еще никогда в жизни.
Глава 6
Экипаж, высадивший Жизель у «Плуга», доставил графа и капитана Сомеркота к расположенному на той же Хай-стрит театру.
История театральной жизни Челтнема была поистине примечательной.
Поначалу в примитивный театр превратили очень маленькую пивоварню. Именно в ней на подмостках впервые появилась юная Сара Сиддонс, сыгравшая в «Спасенной Венеции». Она настолько тронула публику, что о ее игре рассказали самому Дэвиду Гаррику. Вскоре после этого началась ее карьера на лондонской сцене, которая принесла ей такую славу.
В той же перестроенной пивоварне, где под актерские уборные приспособили сеновал, играли и другие великие актеры, такие, как Чарльз Кембль, Дороти Джордан и Хэрриет Мелон.
Новое здание театра было хотя и небольшим, но элегантным и удобным. С его архитектурой и блеском могла сравниться разве что роскошь, царившая на Друри-лейн.
Тут было два ряда лож, причем один из них составлял бельэтаж, позади которого был хитроумно устроен еще один этаж — галерка для простолюдинов. Места там обходились всего в шиллинг и шесть пенсов, тогда как места в ложах стоили пять шиллингов.
Граф Линдерст вошел в театр не через главный вход, а через служебный, которым пользовался полковник Беркли и из которого можно было почти сразу же попасть в ложу у сцены.
Зал был уже заполнен. Усаживаясь в центре ложи, граф дал знак Генри Сомеркоту сесть по правую руку от него, оставив слева место, которое позже предстояло занять полковнику Беркли. Осмотревшись, он увидел среди зрителей немало знакомых лиц.
В ложе, носившей название королевской, сидел герцог Орлеанский с двумя очаровательными дамами, одна из которых радостно помахала рукой графу. И в других ложах его взгляд встречал приветственное трепетание носовых платочков или вееров и ласковые улыбки алых губок. Много знакомых графу прелестниц были рады увидеть его — первое появление после долгого отсутствия не прошло незамеченным в обществе, особенно в дамской его половине.
56 
