51 
Он шлепнул ее пониже спины.
– Крошка, когда я в доме, мы делаем то, что говорю я. Ясно?
Ее губы сошлись в ниточку, но она не стала спорить. Пока хозяином положения оставался Джино.
– Я часто хочу представить себе мужчину, который был бы выше меня, богаче меня и умнее меня. – Лаки деликатно икнула. – И знаешь что, Димитрий? Я подозреваю, что такого нет в природе.
Димитрий улыбнулся и погладил ее грудь.
– Возможно, ты нашла его, – сказал он мягко.
Она хихикнула.
– Ну... ты уж точно старше меня. Ты самый старый мужчина из всех, с кем я когда-либо спала.
– И самый богатый, полагаю.
Она потянулась через него за сигаретой.
– Вероятно.
– И я высокий.
– Без сомнения.
– И умный. Причем на редкость.
– Особенно, когда дело касается мадам Ферн.
Он нахмурился.
– Давай не будем обсуждать Франческу.
Лаки резко села в постели.
– Эй, мне только что пришла в голову великолепная мысль. А вдруг ты (учти, это только мимолетная мысль) – вдруг ты и есть идеал мужчины.
– Мне уже говорили такое, – признался Димитрий скромно.
Она выбралась из кровати и голая прошлась по комнате.
Димитрий с удовольствием смотрел на сильные, симметричные линии ее длинного, гибкого тела. Она напоминала ему одну молодую французскую кинозвезду, которую он имел когда-то. Самоуверенность ее агрессивной молодости возбуждала его. Она не походила на других молодых женщин – что-то выделяло ее из общего ряда. От нее исходило смутное ощущение опасности – ореол силы и власти витал вокруг дочери Сантанджело. Лаки интриговала и, уж конечно, заводила, несмотря на то что была ровесницей его дочери. Обычно женщины не годились ни в собеседницы, ни тем более в постель, пока им не исполнялось, по меньшей мере, сорок лет.
Лаки, похоже, являлась исключением. Она по-прежнему интересовала его и к тому же сумела отвлечь от мыслей о Франческе – конечно, на время.
Когда он думал о Франческе, на него накатывали горячие волны гнева. Она обошлась с ним беспардонно, и ей долго придется вымаливать у него прощение.
Димитрий слишком хорошо знал свою любовницу. Франческа – гордая женщина, и его эпизод с Нормой Валентайн сильно задел ее самолюбие. Теперь, когда ему открылась история давней вражды между двумя актрисами, Димитрий мог понять ее ярость. Но бесцеремонной грубости не было прощения. Ей придется сперва поползать перед ним на коленях, а потом он только подумает, принимать ли ее назад. И будет ползать, никуда не денется. Если он действительно изучил Франческу – будет.
Лаки порылась в стоявшем в спальне хорошо укомплектованном холодильнике, выбрала банку пива и вернулась к кровати.
– Хочешь? – предложила она.
Димитрий не смог скрыть удивления:
– У тебя плебейский вкус.
– Мой вкус меня устраивает, – усмехнулась она. – Ты пьешь коньяк «Курвуазье». А я пью пиво «Корс».
С этими словами она потянула за кольцо, прикрыла пальцем отверстие и тонкой струей направила содержимое банки ему на грудь.
Димитрию не понравилось такое обращение:
– Лаки! Перестань!
Со смехом она уселась на него верхом.
– А почему? Или тебе одному можно оригинальничать?
Она медленно покрутила пальцами его соски, затем наклонилась и быстрыми движениями языка слизнула с них пиво.
– Иногда, – заключила Лаки глубокомысленно, – дешевый товар оказывается не менее эффективным, чем дорогой.
ГЛАВА 18
И он – произвел.
Фурор!
У Фокси его приняли на «ура». Ленни нашел себе дом.
Фокси предложил ему трехмесячный контракт, который предусматривал перерывы для съемок на телевидении, когда такие предложения поступят: Ленни не очень хотел связывать себя на такой длительный, по его меркам, период времени, но новый агент убедил его согласиться. Агента звали Исаак Лютер, он был молод, полон энтузиазма и исключительно настырен. А то, что он негр, думал Ленни, даже к лучшему – будет больше стараться. Лютер хорошо поработал с Джоем Фирелло, который в первую голову и рекомендовал его. Ленни понравился подход Исаака. Оба ставили перед собой одну и ту же конечную цель – славу, большие деньги и, по возможности, творческую независимость.
– Не ломайся, – посоветовал ему Исаак. – У Фокси бывают все по меньшей мере раз в месяц. Для тебя там самое подходящее место.
Итак, Ленни подписал контракт, освоился и скоро понял, что никогда в жизни не имел лучшей стартовой площадки для карьеры. «Фоксис» оказался не просто клубом – это был образ жизни. Люди, каждую ночь заполнявшие его зал, представляли из себя сборище самых интересных, эксцентричных и занятных типов, каких когда-либо встречал Ленни. И им действительно нравилось то, что он делал. Особенно – постоянным посетителям. Им никогда не надоедали его старые хохмы, и у них всегда наготове имелись добрые советы и слова поддержки.
51 
