43 
— Эй, приятель, ты чего здесь делаешь?
Лерой улыбнулся.
— «Саймонс Лайненс» — сказал он.
Окликнувшая его особа, переваливаясь, как утка, подошла к нему. Это была толстая пожилая женщина, вероятно уборщица, а за нею следовала маленькая, с интересом поглядывающая вокруг девочка. Лерой смутился, потому что обе они были темнокожие.
— Мы не имеем никаких дел с «Саймонс Лайненс», — сказала женщина, — так что выметайся отсюда со своей корзиной, да поживее!
Лерой быстро втянул на часы. Времени оставалось в обрез. «Дело дрянь, — пронеслось у него в мозгу. — Дело дрянь, дрянь, дрянь! Не теряй голову и уноси ноги пока не поздно». Но он не двинулся с места. Ведь это были свои люди. Негоже было черному убивать черных. Лерой постарался ответить как можно спокойнее:
— Очень жаль, мэм, но тогда вам нужно пойти со мной и сказать об этом водителю машины лично!
Женщина посмотрела на него недоверчиво и сказала девочке:
— Ты останешься здесь, Вера Мэй, и чтобы ничего здесь не трогала, слышишь?
Лерой был потрясен таким оборотом дела и лихорадочно размышлял. Может, сказать ей всю правду?
Во всяком случае, нельзя было терять ни секунды. Недолго думая, он схватил девочку на руки и помчался с нею к выходу. Девочка начала кричать. Лерой оглянулся назад. Старуха в паническом страхе, отчаянно размахивая руками, гналась за ним.
Его секундомер, заключенный в тренированном сознании, начал отсчет — 60, 59, 58… Бежать к машине было уже поздно, теперь она взлетит на воздух вместе с домом… 45, 44, 43… Наконец опасная зона осталась позади.
— Да заткнись же ты! — прикрикнул он на раскричавшегося ребенка и мгновенно прикинул, что старуха теперь тоже была достаточно далеко от опасного места.
Лерой мчался вниз по улице, прижав к себе девочку, и слышал, как старуха кричала: «Держите его, он украл мою внучку, мою маленькую Веру Мэй!»
Прохожие оглядывались на Лероя, но никто из них даже не пытался задержать его. Ведь эго был Нью-Йорк, где людям нет никакого дела до других.
На углу улицы он остановился и прислушался. Каждую секунду должно было рвануть. Он опустил девочку на землю, сказав: «Стой здесь и никуда не уходи!» На сердце немного отлегло, и он кинулся в сторону метро, проклиная себя за собственную глупость.
Потом прогремел взрыв. Старуха и ребенок застыли на месте, в то время как прохожие ринулись в ту сторону, откуда он раздался. Лерой сбежал вниз по лестнице в метро. Там в мужском туалете он сорвал с себя футболку с дурацкой надписью, кепку и очки. Да, сегодня утром он славно поработал. Бассалино запомнит этот денек. А Дюк Уильямс будет на седьмом небе от радости.
24
Анжело охватило странное чувство, незнакомое ему ранее. Оно словно ком сжимало ему горло. Он больше ни о чем другом не мог и думать, кроме как о Рио Яве.
«Неужели это любовь?» — с горечью думал он. Но прокручивая в памяти события, понимал: нет, эта настойчивая, снедающая его страсть не могла быть любовью. Рио не была красивой, и она даже не очень молода. Это была просто-напросто опытная сексопилка, длинная как жердь, наглая индианка, изощренная и циничная.
Он решил забыть ее.
Из Нью-Йорка ему позвонил отец. Из разговора явствовало, что у семьи Бассолино кругом проблемы, куда ни погляди. Дело дошло даже до писем с угрозами. Поэтому Анжело лучше не показываться на улице без телохранителей.
— Перестань, ты преувеличиваешь, — осмелился возразить отцу Анжело. То, что ему на это ответил Энцио, было сродни остервенелым репликам из доброго старого фильма о гангстерах. Впрочем, успокоившись, Энцио резюмировал:
— Читай газеты, недотепа, кругом одни покушения! Ты мой сын, и, взявши тебя за глотку, смышленые люди могут вытрясти из нас кругленькую сумму денег. Я дал указание Стивестам, чтобы тебе приставили телохранителя. Вот так-то сынок!
Анжело застонал.
— Но послушай…
— Нет уж, послушай ты! До меня дошли слухи, что ты шляешься напропалую по бабам и пьянствуешь. Возьми себя в руки, не то я заберу тебя к себе. Ты этого хочешь?
Анжело проглотил готовую было сорваться с языка дерзость. Ему было неплохо в Лондоне. Чем дальше он находился от своих, тем вольготнее он себя чувствовал. Поэтому, выбирая — охранник или Майами, — он выбрал первое.
К нему действительно вскоре приставили человека по имени Шифти Фляй. Анжело злило, что теперь тот везде и всюду неотступно следовал за ним по пятам, но возвращение под опеку Энцио не шло с этим ни в какое сравнение.
43 
