Особенно,... 
71 
– Прошу тебя, вспомни хотя бы о презумпции невиновности.
– Ладно, Тирни, – сказала она, – я вспомню о презумпции невиновности, если ты объяснишь вот это.
У ее ног лежали наручники, найденные в одном из застегнутых на «молнию» отделений рюкзака вместе с пистолетом. Лилли поддала их ногой. Они скользнули по деревянным половицам, натолкнувшись на его ноги, и остались лежать на полу. Он долго смотрел на них, потом поднял голову и взглянул на нее. Его взгляд был непроницаем.
– Я так и думала. – Держа пистолет правой рукой, Лилли левой набрала на телефоне номер Датча. Телефон был мертв, как камень, но она сделала вид, что звонок прошел на его голосовую почту. – Датч, мне грозит страшная опасность от Тирни. Приезжай скорей.
– Ты ошибаешься, Лилли.
Она сунула телефон обратно в карман и опять схватила пистолет обеими руками.
– Я так не думаю.
– Выслушай меня. Умоляю.
– Хватит, я уже наслушалась. Подними наручники.
– Неужели ты думаешь, что я и есть Синий? Только из-за пары наручников и ленточки?
Лилли приходилось слышать, как Датч называет неизвестного подозреваемого Синим. И вот теперь, услыхав эту кличку, так запросто слетевшую с губ Тирни, она почувствовала, как страшно застучало ее сердце. Но не это привело ее в ужас.
Должно быть, ужас отразился у нее на лице.
– Да брось, Лилли, – тихо продолжал Тирни. – Да, я знаю, как копы называют похитителя. Тебя это не должно удивлять. Это же маленький город. Все в Клири знают.
– Дело не в этом. – В голосе Лилли ясно слышались астматические хрипы. – Я ни словом не упомянула о ленточке.
* * *
Вопрос специального агента Уайза настолько не имел отношения к делу, что Датч совершенно растерялся.
– Бен Тирни?
Они обсуждали проводимое им расследование исчезновения Миллисент Ганн, и вдруг Уайз ни с того ни с сего спрашивает, знает ли он Бена Тирни.
Датч перевел недоуменный взгляд с Уайза на Бегли, но с таким же успехом он мог бы всматриваться в лица манекенов. Их глаза были столь же пустыми и невыразительными.
– Какое отношение к чему бы то ни было имеет Бен Тирни?
– Вы его знаете? – повторил Уайз.
– Лицо, к которому приложено имя, больше ничего. – И вдруг Датча пронзил холод, ничего общего не имевший с температурой на улице. Его охватило тяжкое предчувствие, знакомое любому копу, когда-либо входившему в здание, где мог скрываться преступник. Любой коп в таком случае знает, что должно случиться нечто скверное, не знает только, что именно и насколько это будет скверно. – А при чем тут Бен Тирни?
Уайз заглянул в свою кофейную чашку и осторожно положил ложечку на край блюдца.
Такая уклончивость показалась Датчу более красноречивой, чем любые слова. У него сжалось сердце.
– Слушайте, если Тирни в этом замешан…
– Ваша бывшая жена хорошо с ним знакома?
Кровь бросилась в голову Датчу. Он метнул взгляд на Бегли, задавшего ему этот вопрос.
– О чем, черт побери, вы говорите?
– Нам известно, что они знакомы.
– Кто вам сказал?
– Насколько хорошо они знакомы? Что их связывает?
– Ничего их не связывает, – угрюмо буркнул Датч. – Она только раз с ним встречалась. А в чем дело?
– Просто уточняем. Мы исследуем несколько аспектов…
Датч грохнул кулаком по столу с такой силой, что посуда и приборы звякнули. Ложечка Уайза свалилась с блюдца и запрыгала по столу.
– Хватит кормить меня дерьмом с ложечки! Что вам известно об этом типе? Может, вы крупные шишки в ФБР, но я коп, мать вашу, и я имею право на уважение. И на любую информацию, если она касается моего расследования. А теперь: что насчет Бена Тирни? Иначе, богом клянусь…
– Возьмите себя в руки, – приказал Бегли. – К вашему сведению, я не терплю сквернословия, как и упоминания имени божьего всуе. Впредь воздержитесь от этого в моем присутствии.
Датч выскочил из кабинки, схватил свою парку и перчатки, натянул их порывистыми, сердитыми движениями. Потом он наклонился над столом и придвинулся к самому лицу Бегли.
– Во-первых, катись ты к той самой матери! Во-вторых, слушай сюда, лицемерный говнюк. Если ты хочешь знать, связан ли Бен Тирни с исчезновением этих женщин, я тоже должен это знать, потому что прямо сейчас, пока вы тут рассиживаетесь, моя жена заперта с ним в нашем доме в горах.
Наконец-то ему удалось добиться от них хоть какой-то реакции! Впрочем, радоваться было нечему. Вслед за первоначальным удивлением на их лицах проступила явная тревога, заставившая Датча попятиться на шаг.
71 
