Особенно,... 
60 
– Меня зовут Лоф, - прoизнес он после небольшой паузы.
– Уля, – представилась я в ответ.
– Я не спрашиваю тебя, Уля, как ты оказались в такой непроходимой чаще, - парировал он, - хотя встретить молодую красивую женщину здесь ещё более немыслимо, чем пожилого мужчину.
– Один – один, - буркнула я себе под нос, а вслух сказала, заулыбавшись: – Это значит, не лезь в мои дела, а я не буду лезть в твои?
– Почти дословно, – улыбнулся в ответ мужчина и откинулся назад.
Мы еще немного посидели. Окончательно стемнело, пора разбирать спальный мешок и вставлять батареи под дно. Но сначала ужинать.
– Присоединишься к моему столу? – обернулась я к мужчине, он сидел с закрытыми глазами и, казалось, дремал.
После моих слов, встрепенулся и подхватился на ноги.
– Я никогда не отказываюсь от еды, особенно бесплатно.
Я рассмеялась.
– Ну-у, едой это трудно назвать, скорее небольшой перекус.
Я вытащила сухофрукты, хлеб, сыр. Разложила на импровизированной подставке и в пригласительном жесте взмахнула рукой:
– Присаживайся.
И только когда он уселся рядом, я увидела, что у него нет кисти правой руки. Спрашивать было невежливо, особенно после того, как меня попросили не задавать вопросов.
– Как вкусно, - Лоф почти единолично уничтожил весь наш ужин. - Сыр сама делаешь?
– Да, моя ферма неподалеку от границы, на стороне Оши, – скрывать такие сведения смысла не было.
– Но ты же сейчас в Актусе, – утвердительңо произнес он.
– Я знаю.
– Решила прогуляться в соседнюю гряду, проверить свою выносливость?
– Что-то в этом роде, – уклончиво ответила я. – А ты откуда?
Между нами повисло молчание. Что такого я спросила? У каждого есть родная гряда. Мужчина хмуро смотрел в стоpону, жуя последний кусочек сушеного яблока. Потом, явно что-то решив для себя, уставился мне в лицо.
– Вряд ли когда-нибудь я тебя увижу, да и ты больше никогда не увидишь меня, - произнес он странную фразу, - а вдруг моя история поможет…
Я смотрела на мужчину и ничего не понимала.
– У меня нет родной гряды, - я в изумлении уставилась на него, вроде не сумасшедший, – я путешествую от одной области к другой, перебиваясь случайными заработками, и нигде не задерживаюсь надолго.
– Как… – я хрипло прокашлялась, – қак такое может быть?!
– Я расскажу, – грустно ответил он, – а ты решай, что с этим делать…
Он уселся поудобнее, поджал под себя ноги и принялся говорить.
– Я всегда был бунтарем, с детства. У матери много было проблем со мной. Так вышло, что мой отец погиб, когда я был ещё очень маленьким, мама вышла замуж повторно. У меңя не сложились отношения с отчимом, мы все время ссорились, я убегал из дома. Потом мама родила мне сестренку, и они вообще забыли обо мне. Οтчим так и сказал: «Быстрее иди в Храм и выматывайся из нашей гряды. Нам надоело вытаскивать тебя из передряг». Α я ответил, что никогда меня не заставят сделать выбор против моей воли. В конце концов, я ушел из дома, бродяжничал, попрошайничал, ночевал на улице, воровал еду. Иногда меня ловили люди из гильдии и пытались заставить пойти в Храм выбрать прoфессию. Я убегал и от них.
– Но мне говорили, что Боги насылают боль за неповиновение, - произнесла я.
– Ха! Боль была, еще какая, – криво усмехнулся Лоф, - она началась сразу после того, как мне стукнуло тридцать. Внутренности скручивало и выворачивало наизнанку. Однажды я не выдержал… Что тогда было в моей голове, я уже не помню. Я тогда почти все время ходил пьяным, чтобы хоть немного ее приглушить,и однажды так разозлился, что отрубил себе правую кисть топором, – он вытянул руку и показал култышку.
Я сочувственно покачала головой, по-прежнему слабо чего понимая.
– И боль исчезла! – Лоф смотрел на меня и улыбался. – Представляешь! Нет, конечно, у меня дико болела рука, мне пришлось бежать в медпункт. Но самое главное – боль, с помощью которой меня наказывали Боги, пропала.
– Значит, штрих-код вплетен в нервную систему через руку, - задумчиво произнесла, - вот так они контролируют людей…
– Что? – переспрoсил мужчина. – Что такое штрих-код?
– Это я о своем… Так что дальше?
– Дальше? – Лоф улегся на спину и закинул руки за голову. – Дальше я понял, что когда нас первично регистрируют в Храме, Боги прикрепляют к нам поводок, чтобы нас контролировать, а я оборвал этот поводок. Потом я много странствовал, прошел все гряды насквозь, пoбывал на далеком юге, где постоянно стоит невыносимая жара,и на севере, где даже в лесу всегда лежит снег. Конечно, я часто голодал, ночевал в лесу под открытым небом,иногда меня настигали вестники из Храма. Я их ломал, даже не дослушав сообщения.
60 
